Но Мыльников обо всем этом не знал. И смотрел на нее так, словно поверил сразу и безоговорочно. И вид был такой, словно он так много хотел ей всего сказать, столько слов благодарности, что они слиплись вместе, эти слова, заткнув ему горло комком. И он просто сглотнул и прокашлялся, отведя от нее полные тепла глаза. И кажется, смутился проявления чувств — даже такого.
— Давайте дальше, Марина, — дослушаем…
— …так что читатель я, Марина Польских. И, если хочешь, телевизионный смотритель — во загнул, а? Криминалом всяким интересуюсь, понимаешь? Имею кое-какое отношение — ну типа частный детектив. Понравилась мне история твоя — чуть не прослезился, не поверишь. Ну и думаю — дай девушке помогу, смелая ведь, а времена-то такие. Так короче — ты ментам-то то же самое сказала, что и телевидению с газетами? В смысле — что не запомнила того мужика, которого там видела, но если увидишь, то узнаешь?
— Да, да, конечно… Но…
— Так я тебе чего сказать-то хотел — зря говоришь ты такое, Марина. Классная девчонка такая, все при тебе — а такие заявления делаешь. А ну как тот, о ком говоришь, услышит или прочитает? Ты ж понимать должна — если он того в машине убрал, то уж тебя-то ему убрать как делать нечего…
— Вы хотите сказать…
Ее голос звучал чуть испуганно — сейчас она это четко слышала. А вот в голосе того, кто звонил, были уверенность и сила и расслабленность, он легко так себя ощущал.
— Да хочу, хочу. Ты задумайся, в общем, Марина. Ну то, что второй мужик там был, в машине, — это ладно уже, всем рассказала. Тут уж не отвертишься теперь. Так хотя бы тверди, что не видела, как он из машины выходил, — может, мимо шел мужик, могло ведь такое быть, а? Ну это даже ладно. А вот что ты его вспомнить можешь, если увидишь, — сильно, даже чересчур. Как считаешь?
Автоответчик издал очередной писк, и тот наконец его услышал.
— Это чего там у тебя? Ты меня пишешь, что ли?
— О… Здесь такой старый телефон…
— Телефон, говоришь, старый? — голос хмыкнул. — А я-то думал, когда на тебя смотрел и читал потом, — вот, думаю, по наивности девчонка во все влезла. А ты хитрая, выходит? Ну коли пишешь, так пиши — все равно закругляться пора. Короче, я что звонил-то — поберегла бы ты себя, Марина. Ты ж молодая совсем. Ну сколько тебе — двадцать, двадцать один? Беречься надо, в общем, — в наше время особенно. Люди злые сейчас — а «мерседесы» и «восьмерки», они одинаково взрываются-то…
Голос замолчал, видно, давая ей возможность прочувствовать сказанное.
— Ну ладно — ты подумай, короче. Если умная — поймешь. А если нет — ну тогда еще поговорим. Лично уже, с глазу на глаз. Ладно, привет!..
Автоответчик щелкнул, обозначив сухо и веско конец записи, и она автоматически нажала на перемотку, возвращая запись на начало. Вспоминая, как часа через полтора после разговора, приведя себя в порядок, вышла на улицу. Можно было бы и не выходить — но ей надо было дойти до магазина, дома все запасы иссякли, и хотя худеть ей было полезно, но ведь не голодать же всухую. И она вышла, и тут же увидела двоих милиционеров около своей «восьмерки».
Саму машину она увидела не сразу — они ее загораживали. И если бы не милиция, может, она и не посмотрела бы на нее вообще. Она у нее стояла во дворе, ее не видно было из ее окон, но она за нее совсем не беспокоилась — все-таки совсем не новая, а к тому же центр, отсюда не угоняют, и вдобавок машин во дворе куча, и кажется, никаких проблем ни у кого не было.
По крайней мере заигрывавший с ней пару недель назад молодой парень — она у него прикурить попросила, после дождя никак завестись не могла, отсырело, видно, что-то где-то — сказал, что тут машину держать безопасно. Вот на прежней квартире, на «Смоленской», она «восьмерку» тоже ставила во дворе, так у нее как-то ночью кто-то боковое зеркало оторвал, идиот какой-то. А тут за почти месяц никаких проблем — и никаких оснований для беспокойства. И если бы не милиция…
То, что она увидела, подойдя поближе, потрясло — обугленный остов, кусок сгоревшего железа без зеркал и колес. Ей не жалко было машину — в конце концов, она действительно была старая и совсем ей ненужная, она на ней и ездила-то раз в неделю максимум и ничего в нее не вкладывала, не украшала любовно, как некоторые. Может, потому, что у нее не было никогда ощущения, что эта машина — ее второй дом. Даже первый — Г ли учесть, что квартиры она снимала.
Будь у нее иномарка, пусть и подержанная, но уютная и комфортабельная, — может быть. Но эту старушку с дребезжащей панелью, отваливавшимися пластмассовыми ручками, обшарпанными сиденьями она воспринимала как арендуемое временно жилье. Как квартиру, в которой жила сейчас — и в которой ничего не собиралась менять, зная, что она тут лишь на время, скорее всего на очень короткое время.
— А вот и хозяйка объявилась! — прямо-таки обрадовался ей один из милиционеров, молодой, худой и высокий, с какими-то нашивками на погонах. — Хороша хозяйка, а, Володь? А у нас для нее такие новости…
Они оба смотрели на нее — и на тело, упругое, сластолюбивое, привлекательное в любое время года и в любой ситуации, и на лицо, на котором царили искренние недоумение и растерянность.
— А чего новости, — вставил второй, чуть пониже ростом и поприятнее внешне. — Одна плохая — что машины больше нет, а одна хорошая — что другие не пострадали. А то ведь предъявлять бы вам начали, компенсации требовать. У нас месяц назад по соседству с вами под «девятку» чего-то пихнули, рвануло так, что мало не покажется, — хозяину повезло, что без него рвануло. А рядом джип новенький стоял, «ниссан-террано» — покорежило дай боже. Так хозяин джипа этого из «девятки» так напряг — караул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125