На обратном пути из Гатлинбурга они заглянули на стройку, где забрали машину Хиллари, оставленную там вчера. Но к себе на квартиру Люк заезжать не стал. Не хотел, чтобы Хиллари заявилась к отцу одна. Хотел лично объявить Чарлзу Гранту, что женился на его дочери, надеясь тем самым внести свою лепту в примирение стариков.— Все-таки которую постель ты выбираешь? Ты так и не сказал, — напомнила Хиллари.— Сказал.Ту, где ты. Красноречивым взглядом он ясно подтвердил свое мнение.Чувствуя поднимающееся раздражение, Хиллари решила не церемониться.— Превосходно. Сделаем так: я занимаю кровать у стены ближе к ванной, ты — ближе к окну.— Ладно, как скажешь. Долго я там не просплю, — отозвался Люк.— Это ты так думаешь.— Не думаю, а уверен, — уточнил он. — Так что не слишком выкладывайся на перестановку мебели, в разных постелях мы продержимся недолго. — Он провел пальцем по ложбинке между ее грудями и мефистофельски улыбнулся, ощутив, как она затрепетала в ответ. — Очень недолго.
У себя на квартире Люк пробыл считанные минуты: запихнул две-три перемены белья в спортивную сумку и покатил на стройку. Вспомнив, что ему так и не пришлось поговорить с Эйбом ранее, он решил сделать это сейчас.Он нашел прораба в бытовке.— Поздравь меня, дружище. Я таки заарканил ее вчера.— Быстро ты управился.— А чего тут волынку тянуть? — Люк просматривал телефонограммы и факсы, поступившие на его имя. — Вот и Энгус будет здесь на следующей неделе.— Ну и как ты чувствуешь себя в женатом положении? — поинтересовался Эйб.— Да не очень чтобы.— Ай-ай-ай! Значит, и в раю не все так гладко? Медовый месяц уже позади?Люк не имел намерения сообщать Эйбу, что «медовый месяц» фактически у него еще и не начался. Такое лучше не разглашать — не выдавать даже другу.— Все будет путем. Ручаюсь.— Поначалу, случается, и самые счастливые браки дают осечку, — раздумчиво проговорил Эйб. — Возьми хоть меня с Соней; вначале мы здорово цапались. Да и теперь бывает, — хохотнул он. — Но я все равно ее люблю.— Знаю — Любовь!Вот этого чувства Люк считал нужным избегать как чумы. Оно корежило все мысли, корежило жизнь. Связывало по рукам и ногам.Люка вполне устраивало, что он желал Хиллари. Желание не совсем то, что постоянная и неодолимая привязанность, не любовь. Никаких особых сложностей. Влечение, притяжение, ясно и просто — вполне доступно уму. Верно?— Ты где это витаешь? — спросил Эйб.— Витаю? Вот уж нет. Твердо стою на земле, — ответил Люк. — Все, что мне надо, держу под контролем.Люк любил, чтобы именно так у него шли дела. Под контролем.
Хиллари сидела у себя в прежней спальне с милой ее сердцу односпальной кроватью и размышляла о том, как ей противостоять своеволию Люка. И тут зазвонил телефон. Городская линия.— Алло!— Что у тебя слышно, детка? — Голос был заряжен такой энергией, что ее хватило бы на освещение всего графства Нокс.Только одна из знакомых Хиллари обладала столь мощной энергией.— Джолин?— Единственная и неповторимая.— Вот кого я ужасно рада слышать!Они могли не перезваниваться месяцами, но между ними существовала такая особая дружба, что каждый звонок был как нельзя кстати, независимо от того, сколько времени прошло с тех пор, как они в последний раз виделись или говорили друг с другом.— Звоню, что называется, для связи, — сказала Джолин. — Меня не было в городе. Уезжала на время домой навестить своих.Джолин родилась и выросла в штате Теннесси, в крохотном поселке Лоунсем-Велли, и уже в зрелом возрасте обосновалась в Ноксвилле; она любила шутить, что ей, уроженке такой дыры, как Лоунсем-Велли, любой город кажется столицей.— Я оставила запись на твоем автоответчике. По-моему, это был твой ответчик, — добавила Хиллари. — Я, правда, не уверена. Вместо обычного отклика он играет какой-то странный мотивчик.— Так это ответчик Билли Боба, — сказала Джолин.— Ну как у вас с ним идут дела?— Никак. Мы уже месяц как разошлись.— О! Извини.— Иначе и быть не могло, — философски проронила Джолин. — Он постоянно забывал поднимать со стульчака сиденье. А ты знаешь, что это такое.— И ты из-за этого с ним порвала?— Не только. Еще у него была поганая привычка давить на стенке клопов, да еще и оставлять их там. Ужасная мерзость, можешь мне поверить. Я уж не говорю о том, что он очистил мой счет в банке— Ox, Джолин, бедняжка!— Прибереги свою «бедняжку» для кого-нибудь другого. Мои дела в полном ажуре. Билли Боб остался с носом. У меня на счете всего-то и было пятьдесят долларов. Мне он с самого начала не показался ~ я человека вижу насквозь. Только глаза у него были больно мечтательные. От таких глаз у любой девчонки ум за разум заходит. Понимаешь?— Понимаю, — сказала Хиллари.— Звучит, будто ты это из собственного опыта знаешь. Видно, я не единственная, у кого личная жизнь не клеится. Ну да ладно. Так что у тебя слышно?— Что слышно? На днях начинаю работать на новом месте. Здесь, в Ноксвилле. Я писала тебе об этом еще до отъезда из Чикаго. Буду работать в общественной организации — в Обществе зашиты потребителей. Да… а еще в конце недели я вышла замуж.— Что?! — вскрикнула Джолин.— Я вышла замуж, — повторила Хиллари.— Что же ты не пригласила меня на свадьбу? — В голосе Джолин звучала обида.— Мы никого не пригласили. Мы венчались тайком.— Да?! — Обиду как рукой сняло. — Но это так романтично! Ты должна мне все рассказать. А кто этот счастливчик? Северянин из Чикаго?— Нет. Он местный, из Ноксвилла.— Так кто же?— Люк.— Люк?! — ахнула Джолин. — Тот самый? Мак… как там дальше? Тот, который четыре года назад всю душу тебе вымотал? И сердце разбил.— Тот самый, — подтвердила нехотя Хиллари.— Ты уж прости меня за тупость, но какого черта ты пошла за него замуж?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58