Люк секунду-другую сосредоточенно смотрел на Хиллари, словно вникая в сказанное, но затем резко покачал головой.— Не-ет. Мой план мне больше нравится.Хиллари гневно сверкнула глазами.— А ты с самого начала был настроен против моего. Скажешь, нет? Не трудись отвечать. Это ведь, насколько мне помнится, главная твоя черта. Уж ты такой! — с сердцем проговорила она. — Ты принял решение, а там хоть потоп, хоть светопреставление, но быть но сему. Ты не отступишься, даже если то, что надумал, бред собачий.— Похоже, мы ушли в сторону от предложения, которое я тебе сделал. А?— Ты сделал мне предложение? Ты отдал приказ. К тому же неосуществимый.— Вполне осуществимый, — возразил он. — На редкость практичный. Мы у наших родителей единственные дети. Мы женимся, и вражда прекращается сама собой.— К твоему сведению, брак не прекращает вражды. Напротив. Вражда уничтожает родственные связи. Ты никогда не слышал о Ромео и Джульетте?— Литература, — хмыкнул Люк, отклоняя этот довод взмахом руки. — А в жизни специально заключают браки, чтобы прекратить вражду, даже войны. Этим пользовались коронованные особы, главы государств на протяжении всей истории.— Учитывая твое стремление быть главой, я думаю: подражание коронованным особам тебе по нраву, — отвечала она. — А вот мне — нет. Он на ее шпильку не отреагировал.— Раз мы поженимся, моему предку и твоему придется воленс-ноленс, прекратить грызню, хотя бы ради благополучия внуков…— Внуков!— Чтобы выглядеть пристойно, — продолжал он как ни в чем не бывало, — твой папаша и мой пожмут друг другу руки и покончат с этим вздором, переключатся на другие занятия. На гольф, может быть.— У тебя богатое воображение! К твоему сведению, в жизни браки, как правило, только разжигают семейные распри, а не наоборот.Люк нахмурился.— Откуда ты взяла? Замуж собиралась? За кого?— Тебя это не касается.— Очень даже касается: ты не сегодня-завтра будешь моей женой.— Не буду. Ни сегодня, ни завтра, ни во веки веков.— Значит, ты вовсе не хочешь прекратить эту вражду?— Нет, хочу. Очень хочу, — возмутилась она. — Не смей клепать на меня.— Ты заявляешь: хочу покончить с враждой. Прекрасно. Я предлагаю тебе, как это сделать. Выйти за меня замуж. Если ты отказываешься, я снимаю с себя ответственность за дальнейшее. Учти, вражда эта вполне может разгореться еще сильнее, — предостерег он резко и прямо.Ну нет, на такой явный шантаж Хиллари не станет поддаваться.— Учту.— Что ты ломаешься? — почти с горечью спросил Люк.— Ломаюсь?— Словно мы совсем чужие, только сегодня встретились. Кажется, знали друг друга во всех подробностях, — проговорил он голосом, от которого растаяли бы и полярные льды.— Когда это было… — вздохнула Хиллари.— Тяга друг к другу осталась. Будто сама сейчас не почувствовала. И я почувствовал.— Тяга еще не причина, чтобы жениться.— Причина не хуже другой, — возразил он, вставая с той изящной экономностью движений, которая и прежде всегда его отличала.— А о том, что женятся по любви, ты не слыхал? — парировала она и тоже встала. Не хотелось, чтобы его высокая могучая фигура нависала над ней.— По любви? — Люк покачал головой. — Браки по любви редко бывают удачными.— О да! Ты тут, полагаю, большой знаток.— Не знаток, но знаю, на чем споткнулись другие. И поберегусь повторять их ошибки.— Вот-вот. И я поберегусь от ошибки выйти за тебя замуж.— Никакой тут не будет ошибки. Разреши, я тебе докажу…И, схватив ее в охапку, поцеловал прежде, чем она успела набрать воздуху для решительного протеста.При желании Люк двигался с необычайным проворством. При желании целовал так, как никто другой на свете. Он совсем по-особенному накрывал ее рот своим и щекотал языком уголки губ, касаясь их так нежно и настойчиво, что не было сил противиться.Несмотря на годы врозь, не возникло и тени неловкости, и носами они не стукнулись, и не понадобилось приспосабливаться друг к другу, познавая заново. Напротив, его рот все крепче прижимался к ее губам, откровенно сладострастно и до ярости жадно. Их языки переплетались, сливаясь в сладостном единстве. Вихрь желания, такого сильного, что лишал рассудка, понес ее за собой.Все ее чувства, столь давно не воспринимавшие его тепла, прикосновений, запаха, всего того, что когда-то было любимым ею человеком, пришли в смятение. Она не могла разобраться в своих ощущениях. Они путались, перемешивались, сотрясая все ее существо, и она покорно отдавалась переполнявшему ее наслаждению.Они с Люком подходили друг к другу, как перчатка к руке, как две половинки яблока, словно природа изначально задумала соединить их. Фигура его была как раз впору, чтобы ее груди уютно улеглись в колыбели его объятий, а бедра — меж его чресел. Никогда еще она так остро не нуждалась в нем, никогда еще не желала его так сильно.Но все же чувство самосохранения не совсем дремало в ней, худо-бедно, но ей удалось стряхнуть с себя опасное наваждение. Нет! Она не пойдет на это снова! Сейчас ей хорошо, зато потом придется горько расплачиваться. Вспомни, как он поступил с тобой. Не теряй голову, блаженство имеет свойство молниеносно улетучиваться, как, впрочем, и сам Люк.Она прислушалась к призывам разума. В прошлом Хиллари всегда размякала в его объятиях. Но не на этот раз. На этот раз она собралась с силам и оттолкнула его.Легкость, с какой ей это удалось, означала, что он не ожидал отпора с ее стороны. Ее такая самоуверенность еще больше взбесила.— Если ты думаешь, что можешь подобрать меня там же, где бросил, когда сбежал погулять по азиям-африкам, то ошибаешься! — Для большего эффекта она в ярости забарабанила кулаками по его груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58