– А мне здесь нравится. И ты мне нравишься.
Коул стиснул зубы. Поцелуй был данью тому, что закончилось, так и не начавшись. Надо дать Эви понять, что у нее ничего не выйдет.
Эви приложила палец к губам Коула.
– Не спорь. Ты надежен в тяжелых ситуациях и сам это знаешь. Ты очень правильно сделал, позволив юнцу уйти с деньгами.
– Да, только деньги были твои.
– Там не было и пятидесяти долларов. Журнал мне их возместит, а я еще и напишу об этом статью.
– Предупреждение читателям не подбирать тех, кто голосует на дорогах? – спросил Коул.
Эви прижала ладонь к его рубашке.
– Я посоветую им всегда иметь под рукой кого-нибудь вроде тебя. Надежного и смелого…
– Не возводи меня на пьедестал, Эви.
– Даже если ты этого заслуживаешь? – Она подвела Коула к лестнице, а сама встала на ступеньку выше. – Ты не дал мне договорить. Я просто выразить не могу, как я тобой восхищаюсь. Пройти через все, что довелось пережить тебе, и, тем не менее, суметь наладить свою жизнь…
Коул почувствовал гнетущую пустоту внутри. Что у него было? Комната над гаражом и его умелые руки – единственное, что он может забрать с собой в любой момент, если ему вздумается собраться и уйти.
– Я всего лишь механик. У меня нет такого образования, как у тебя.
– У тебя есть хорошая работа, начальник, который тебя очень ценит, и женщина, которая… – Эви запнулась.
Коул должен был бы знать, что у нее хватит решительности договорить. Эви никогда не была застенчивой.
– У тебя есть женщина, которую очень тянет к тебе и которая хочет узнать тебя поближе. – Ее голубые глаза были преисполнены решимости.
Поднявшийся ветер швырнул волосы Эви ей в лицо. Коул осторожно убрал их, погладив мочку ее уха, и почувствовал, как вздрогнула Эви.
– Ты преувеличиваешь мои достоинства. – Эви положила руки на плечи Коулу и чуть отодвинулась, чтобы лучше его видеть.
– Я всегда слишком медленно соображаю, – с усмешкой призналась она.
– Никакой я не герой.
Губы Эви легонько прикоснулись к его губам.
– Я хочу быть с тобой.
Если бы она только знала, как сильно он хочет быть с нею! Но он всегда был плохим защитником. По крайней мере, в тех случаях, когда это действительно было важно. Любовь заставляет женщин терять рассудок. Они совершают глупости и жертвуют собой ради тех, кто этого недостоин. Коул был уверен в этом.
Но сейчас, сжимая ее в объятиях и ощущая, как соприкасаются их языки, Коул хотел быть тем героем, каким он ей представлялся.
Уже почти стемнело. Коул отступил на шаг. Эви смотрела ему в глаза в тщетной надежде, пытаясь справиться с разочарованием.
– Наши номера на одном этаже? – спросил Коул.
Эви поколебалась, потом кивнула. Коул сжал ее локоть – слишком грубо, слишком резко.
– Идем отсюда.
Он ненавидел себя за то, что вводил ее в заблуждение. Когда она обнаружит, что именно он собирается делать, возможно, она его возненавидит. Эви заслуживала большего, чем он мог ей дать. И надо было, чтобы она это поняла.
5
Коул распахнул окно спальни. Горячий воздух хлынул ему навстречу. Сквозняк шевелил легкие занавески. Коул посмотрел на кровать. Чтобы просушить эти измятые простыни, легкого ветерка будет мало. После того, так Коул всю ночь метался и ворочался, на кровати образовались колдобины, как на проселочной дороге.
Коул поднял трубку и набрал номер Эви. Она ответила после первого же гудка.
– Уже почти девять, – сказал Коул.
– А ты что, будильник?
– Я думал, что ты хочешь выехать пораньше.
– Я не нуждаюсь в напоминаниях, – заявила Эви.
В трубке было слышно жужжание ее портативного компьютера. Ей также не нужно было напоминать, что вчера Коул распрощался с ней перед дверью ее номера и даже не поцеловал на прощание. Это она запомнила навсегда.
Он плюхнулся на кровать, не разуваясь и подложив подушку себе под спину. Затылок Коула глухо стукнулся о стену. Он вспомнил, каким потрясенным было лицо Эви, как его залила краска смущения, когда он уводил ее от реки, будто ему не терпелось поскорее отправить ее обратно в номер. Потом он распахнул перед ней дверь и пожелал спокойной ночи…
Коул чувствовал, что должен извиниться за свое вчерашнее поведение.
– Эви…
Она поняла, что к чему, прежде чем он договорил ее имя.
– Мне нужно поработать, Коул.
– Я хочу объяснить.
– А что тут объяснять? Это был запутавшийся мальчишка, нуждающийся в пище и крове. Но нам не повезло – этот Брэд или Люк подложил нам свинью…
Сейчас она, должно быть, пожала плечами, продолжая при этом прижимать трубку плечом к уху. Трубка выскользнула и со звуком, напоминающим приглушенный вздох, упала на кровать. Коул представил себе другие вздохи, которые могла слышать эта кровать.
– Я не о мальчишке…
– Давайте попозже, а? Мне еще многое надо сделать.
Коул положил трубку. Им предстояло проехать тысячи миль. Он все больше привязывался к ней, но его раздражало, что она делает из него героя. Он никогда не хотел завоевывать беззаветную любовь подобным образом.
Любовь заставила Коула лишиться рассудка, но это еще не повод обманывать Эви.
– Я закажу обед, – пробурчал Коул. – Уже полдвенадцатого. Поздновато выезжать.
– Выезжать никогда не поздно, – беспечно произнесла Эви и закинула чемоданчик в багажник.
Пускай себе сердится. Из-за его поспешного бегства прошлой ночью она все утро крутилась, как белка в колесе, не находя себе места. Статья была почти готова, но получилась совершенно сумбурной. И такой же сумбур царил у Эви в голове.
Ну что она сделала неправильно? Там, на берегу Миссисипи, она не призналась ему в любви, не упомянула ни о браке, ни о детях и не использовала ни одного слова, более пугающего, чем «взаимоотношения».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58