Им надо найти место, где можно спокойно поговорить. А если разговоры не помогут, помогут ласки. Значит, им нужна комната, а не машина.
Поэтому он остановился у первого же отеля, который показался ему подходящим, надеясь, что Эви, которая почти засыпала, не заметив, что он переменил первоначальные намерения. Когда он въехал на стоянку и выключил мотор, Эви вздрогнула и проснулась.
– Что, уже приехали?
– Там мест нет.
Эви посмотрела на вздымавшийся перед ними небоскреб.
– Это же, наверно, самая дорогая гостиница в городе!
– А вот я сейчас проверю. А ты сиди. Ты устала.
– Но это моя работа!
– Вместо этого ты напишешь статью о торнадо. По крайней мере, выспишься, как следует.
Эви махнула рукой. Она слишком устала, чтобы спорить.
Через четверть часа Коул вышел из лифта на десятом этаже, подождал, пока коридорный откроет дверь, внес в номер вещи Эви и поставил их у ее кровати. Потом снял с плеча свою спортивную сумку и бросил ее у двери.
Эви полезла в кошелек за чаевыми.
– Не надо, у меня есть, – сказал Коул.
Он сунул пятерку в руку коридорному и вежливо, но настойчиво выпроводил его за дверь. И сам вышел следом.
Будь это несколько дней назад, Эви прислушивалась бы к его шагам, пытаясь угадать, в каком он номере. И, ложась спать, представляла бы себе, как он лежит в другой кровати, в точно такой же комнате. Она представляла себе его обнаженную грудь, то, как он лежит, закинув руки под голову и смотрит в потолок – так же, как она.
Но теперь ей уже не было нужды представлять себе его тело. А что до всяких милых пустячков – сегодня он сказал ей такое, что превосходило ее самые смелые фантазии. Если только он действительно думал то, что сказал.
Она была слишком измотана. Сейчас ей от этих мыслей хотелось плакать.
– Эй, с тобой все в порядке?
Эви шмыгнула носом и полезла в косметичку за носовым платком.
– День был тяжелый. И потом, я, кажется, простыла. Стоять под дождем все-таки не полезно.
– А лежать – тем более.
Она попыталась рассмеяться, но смех вышел неубедительным. Он стоял в ногах кровати, уперев руки в бока. Рубашка натянулась у него на груди. Если она не прикоснется к нему, она умрет от тоски…
– Эви…
Она махнула платком.
– Если хочешь идти – иди. У тебя тоже был тяжелый день.
Он глубоко вздохнул и медленно выпустил из легких воздух.
– Раздевайся.
Эви удивленно подняла брови – с таким трудом, словно это была штанга.
– В смысле?
Коул подошел к кровати и сдернул покрывало. Потом бросил на стул ее чемодан и открыл его.
– Ночнушка у тебя есть?
И принялся рыться в ее белье. Во все стороны полетели трусики и колготки. Эви знала, что ей следовало бы возмутиться… Рассердиться… Но она просто остолбенела. И ей никак не удавалось изобразить достойное негодование.
– Вот, – Коул вытянул мятую ночную рубашку. – Надевай.
И зачем только она ее положила? В его руках сорочка казалась кукольным платьицем.
– Я надеваю ее только в дороге. – Коул хмыкнул.
– Дома я обычно сплю голой.
Он сердито посмотрел на нее. В чем дело? Почему она должна делать вид, что он не видел ее голой? И что они вовсе не занимались любовью в самых необычных обстоятельствах? Делать вид, что ничего не случилось, – это не выход! Им еще целых три недели ехать вместе.
Она расстегнула шорты, спустила их на пол и отбросила ногой в угол. Расстегнула третью пуговицу на рубашке, потом четвертую… Повернулась к Коулу спиной и стянула ее через голову. Потом сразу натянула ночную рубашку. Все, что успел увидеть Коул, – это ее зад, обтянутый крошечными трусиками.
Но тут она заметила, что Коул смотрит в зеркало, висящее наискосок.
Она поспешно откинула одеяло, легла на кровать и натянула одеяло до подмышек.
Коул что-то положил на ночной столик.
– Приемник мне не понадобится. Я ложусь спать.
– Ладно.
Он положил ключи от машины рядом с пепельницей.
– Когда будешь выходить, можешь погасить свет.
– Сейчас, – ответил Коул, продолжая выгружать содержимое своих карманов. Он выложил на стол часы и кучку мелочи.
– Ты что делаешь? – удивленно воскликнула Эви.
– Ложусь спать. – Эви разинула рот.
– Ты что, хочешь сказать, что у нас один номер на двоих?
– Именно так.
– Что, в городе большое родео? Или какая-нибудь международная конференция?
– Понятия не имею. Просто я заказал только один номер.
Сердце у Эви подпрыгнуло. Он поймал ее, словно бычка лассо!
Коул снял рубашку, снял джинсы, повесил их на спинку стула. Раздевшись донага и с таким видом, словно так и должно быть, он подошел к двери и выключил свет.
Эви слышала, как он запирал дверь. Потом шаги по ковру. Коул отдернул занавески, и комната осветилась светом уличных огней.
– Чтобы видно было, – пояснил Коул. Эви смотрела на его силуэт. В темноте он казался огромным, почти угрожающим.
– Я не могу спать, когда так светло! Коул послушно задернул занавески.
Так было еще хуже. В темноте все звуки казались громче. Вдобавок у нее шумело в ушах. Эви прислушалась. Рядом слышалось короткое, отрывистое дыхание. Чье – его или ее собственное? Она и сама этого не знала.
– Нет, я передумала. Отдерни занавеску. – Он остановился в нескольких дюймах от постели.
– Ну, пожалуйста!
И Эви замерла в ожидании. Занавеска снова отдернулась.
– Так лучше?
– Вроде да…
Матрас прогнулся – Коул лег рядом. Оба лежали неподвижно и молчали.
– Эви…
– Коул, пожалуйста…
– Что «пожалуйста»?
Эви зажмурилась. Если бы Коул действительно любил ее, он не стал бы разговаривать таким нерешительным тоном!
– Я не хочу думать об этом. Только не сейчас! Я и так слишком много думаю. А сейчас – не время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58