— Убью, гадина! — «Порченая» не разжимала рук, ослепленная безумной яростью.
— Теть Васенька, ты что?! — выскочила в кухню Стаська. — Ты же убьешь ее, отпусти!
Испуганный голос остудил воспаленный мозг. «Что я делаю?!» — ужаснулась Василиса, увидев перед собой старое покрасневшее лицо и выпученные глаза. Черный платок сбился, обнажив седые волосы, сколотые на затылке в пучок.
— Хрен с тобой, — буркнула она, приходя в себя, — живи! Верни все девочке, но запомни: приведешь своих ромалэ или сама объявишься где-то рядом — убью. Возьму такой грех на душу. Чтобы одной грязной гадиной стало на земле меньше. Ты поняла меня, «слуга Божия»? И не оскверняй имя Господа, ибо страшна кара его. А сейчас благодари Бога, что избежала кары земной. Верни деньги, золото и убирайся вон отсюда, пока цела!
Васса проследила, чтобы отдано было все, до копейки, а затем выпихнула мошенницу за дверь, пригрозив, что, если через две минуты увидит поблизости, спустится с милицией. Милиционеров цыганка явно не боялась, но от русской сумасшедшей решила держаться подальше. Обозрев окрестности с балкона, «голубка» нигде черную бабку не увидела.
Вернувшись в комнату, застала шмыгающую носом Стаську. Молча прошла в ванную, тщательно вымыла руки с мылом.
— Может, сначала попьем чайку? Тесто любит чистые руки и легкую душу. А зеленый чай очищает и успокаивает, это известно каждому.
— Я очень испугалась! — призналась Настя. — Ты была совсем на себя непохожа. Как безумная!
— Напрасно испугалась, — усмехнулась Васса. — Безумство любят воспевать поэты. А философы и психиатры считают безумие оборотной стороной гениальности. Зачем ты привела ее в дом?
— Она сказала, что на мне порча. И на маме. И предложила помощь. А у меня зачет до сих пор не сдан, с Танькой в ссоре, с Валеркой проблемы, бабушка заболела — одни неприятности.
Васса вздохнула, опустилась рядом с девушкой на диван и обняла ее за плечи.
— Настенька, никогда не надейся на чудо. Никогда не унижай себя слабостью и неверием в собственные силы. Никогда не рассчитывай на другого. Если хочешь быть свободной и счастливой, помни, что руки человеку даны для умения, голова — для ума, а душа — для любви, надежды и крепости. Осознаешь это — весь мир будет твоим, нет — зачахнешь на его задворках. — И ласково улыбнулась. — Ты напоишь меня чаем? Или я умру от жажды?
Весна, 2003 год
«30 марта.
Вчера вернулись в Москву. Из ласкового Крыма. От синего моря, чистого неба, ясного солнца. И вот что я обо всем этом думаю.
Один лысый гангстер с легендарным башмаком одарил щедрой хмельной рукой свою родню — передал Крым ридной Украине. Другой — гривастый и седой — по пьяни обкарнал страну. Отчикнутый кусок прихватил лоскуток: а почему не подобрать, если плохо лежит ? Троица бражников схватилась беспутными лапами за тупые ножницы и принялась кромсать по живому — лесам, морям, судьбам. Под этот разгульный крой попала и наша съемочная группа.
Слава богу, Эдик Кривогоров остался жив, только валяется сейчас на продавленной койке ялтинской больницы, а не раскатывает по московским улицам в стареньком «Фольксвагене». Михаил Яковлевич отделался сердечным приступом. Что испытала я — даже бумага не стерпит. Остальные пережили шок. «Борцы за самостийную Украину», как и следовало ожидать, оказались заурядной швалью: наркоман и вор, выпущенный из тюрьмы три месяца назад. В каком горячечном бреду родился их безумный план, когда и кто «мыслитель» — теперь не узнать. Обоих отправила на тот свет пара снайперских пуль.
Но тарабарщина с НОСУ в свихнутых мозгах возникла не случайно. Воздух настолько пропитан беспределом, что заразиться этим вирусом проще пареной репы, особенно когда в башках гуляет ветер. Телевидение с упоением смакует кровь, насилие, разбой. Газеты захлебываются построчным дерьмом о ловких махинациях, произволе и безнаказанности, честности, бесчестии, убийствах. Правда путается с ложью, все смешалось, как в свинской кормушке. В Чечне — привычная мясорубка, в мире — непривычная бойня. И те, и другие бьются за благородные идеи. У народов потихоньку «едет крыша» от кулачного права. Широкие шаги «больших» людей заставляют семенить «маленьких». Если кто и отстанет, попадет под подошву — не беда. Лес по дереву не плачет! Примитивный хапок прячется за высокие фразы о свободе и демократии. Бывалые мазурики позвали молодых, и эти стали красть не церемонясь. Бывалые растаскивали земли, клевреты вычищают недра. Старые палили из пушек за власть, молодые тихой сапой прикарманили страну.
Как спастись в этом бедламе? Честно делать свое дело? Но мы и не фальшивим. Не творить зла? И без того работы много. Не подличать, не врать, не воровать ? Среди своих — таких не знаю. За что же тогда — те подонки на крымской дороге? Каким путем я оказалась крайней? Почему вообще «судьбоносные»решения — вершителей хранят, а остальных — молотят?
Король царствует, но не управляет? Не хочу изнеженного неумеху! И не желаю его свиту — алчную, хитрую, подлую. Зову — подданного. Не гангстера, не идеалиста, не шулера с крапленой картой — битого, тертого, водимого за нос, наевшегося лжи до тошноты. Настоящего, не притворного, у которого может болеть душа. За другого, за людей, за страну. Надеюсь, такой придет.
А я иду спать. Завтра — трудная съемка, надо быть в хорошей форме. Все, на бедах ставим жирный крест! И продолжаем трудиться. Как сказала бы моя героиня, работа лечит — безделье калечит».
Глава 16
Осень, 1994 год
Идти ко дну было на удивление легко, приятно и любопытно. Подводная жизнь оказалась намного интереснее земной, а среда обитания — живописнее и загадочнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109