Зеленым — звал вперед разум, красным — удерживало на месте сердце, а желтый просто жульничал, подталкивая то к одному соседу, то к другому. И эта разболтанная разноцветная троица никак не хотела определиться в приоритетах: путала, пытала и не давала ходу. Но не на ту напала. Теряться долго в раздумьях Васса не собиралась, и выбранный цвет, можно сказать, сиял в кармане. Опасный перекресток почти пройден, осталось только сделать последний шаг. И не позднее завтра она шагнет. Потому что встретиться договорились завтра. А послезавтра Василиса должна вылететь в Римини. У русской мадам тоже дела, и они требуют уважительного отношения. Независимо ни от чего ей надо трудиться; как говорят в России: хочешь есть калачи — не сиди на печи.
— О, да-да! — с готовностью согласился Ив, а Ванечка застенчиво спросил: — Может быть, вы будете любить круассаны? Я знаю маленькое уютное кафе на улице Риволи, мы могли бы иногда завтракать там прекрасными круассанами и кофе со сливками. Или мадам Васья предпочитает черный?
«Мадам» предпочитает зеленый чай с жасмином, — хотела ответить упрямая москвичка, — и не на улице Риволи, а в Чертанове». Хотя, если вдуматься, должно быть и в Париже неплохо.
Народу в метро — кот наплакал. Разгар лета, выходной и жара в Москве выгнали жителей из столицы. Васса пристроилась в уголке и принялась мечтать, как проведет сегодняшний вечер, которого пришлось ждать без малого десять лет. Именно столько они не собирались вместе: рыжая Юлька, Лариска и она, старшая, чье слово всегда было заключительным. Они дружат тридцать семь лет, чуть не с пеленок, и дружба эта с годами, может, и теряет внешние атрибуты, но глубже прорастает внутрь. Давно уже очень редко видятся, как правило, среди разобранных чемоданов, подарков, которые требуют немедленного обсуждения и отнимают золотое время. Всегда порознь — не совпадают днями, часто впопыхах — ждут дети, родня, мужья, отдых. Но если спросить каждую: помнят ли друг о друге — удивятся и покрутят мысленно пальцем у виска. Как можно помнить о воздухе, о воде? Без них просто нельзя жить — вот и весь ответ.
— Следующая станция «Проспект мира»! — объявила магнитофонная запись.
Васса поднялась и пристроилась к небольшой кучке, столпившейся у раздвижных дверей вагона. «Надо же, — удивилась она, — а народ не весь разъехался по дачам да Канарам, парятся, бедолаги, в городе». Рядом стоял молодой щупленький парнишка в очках, в джинсах и футболке, с озабоченным видом разглядывая схему метро. «Приезжий, — решила коренная москвичка, — наверное, в институт прибыл поступать». Умненький лобик морщился от напряжения, левая рука бережно прижимала к груди пару толстых книг. А правая осторожно тащила из чужой раскрытой сумки коричневый кожаный кошелек. Но девушке впереди было явно не до событий реальных: она увлеклась вымышленными, не отрываясь от дешевой книжки в затасканной мягкой обложке. Секунда — и собственность книголюбки исчезнет в кармане «абитуриента».
— Ой, — покачнулась стоящая сбоку тетка и с силой вонзила острый каблук в мужскую кроссовку, — извините! — На шустрого малого смотрели ясные, невинные глаза. Тетку качнуло второй раз, и она, нелепо взмахнув руками, навалилась на очкастого хиляка, нечаянно ударив ребром опущенной ладони по зажатому в ловких пальцах кошельку. — Совсем разучились людей возить! — пожаловалась неуклюжая окружению и вдруг, наклонившись, радостно завопила: — Граждане, кошелек валяется! Чей кошелек?
Книжница обернулась, от резкого движения сумка на ее бедре подпрыгнула и задела старушку в кокетливой панамке.
— Девушка, — обиженно заметила та, — поосторожнее! — «Панамка» посмотрела вниз. — Господи, у вас молния на сумочке расстегнута!
— А это не ваш кошелек? — повертела находкой перед девичьим носом настырная тетка.
— Станция «Проспект мира», переход на кольцевую линию! — отчеканил металлический голос.
— Спасибо большое! — Девушка благодарно выхватила потерю, народ повалил в открытые двери.
А иногородний «интеллектуал» вежливо пропустил старушку вперед, затем резко развернулся и с силой двинул надоевшей тетке в челюсть. Неумелый карманник оказался неплохим боксером.
— Сука! — коротко бросил юный щипач и рванул вперед.
Из глаз посыпались искры, из носа хлынула кровь.
— Осторожно, двери закрываются! — пробубнил все тот же механический голос. — Следующая станция «Сухаревская».
— Дерните стоп-кран! — крикнул кто-то из пассажиров. — Здесь девушку избили!
— Не надо, — улыбнулась сквозь слезы «девушка», плюхнулась на прежнее место, задрала голову и принялась на ощупь шарить в сумке чистый платок.
— При носовом кровотечении голову задирать не стоит, — заметил рядом давно забытый голос, а чья-то рука сунула в ладонь вчетверо сложенный ситцевый квадрат, подрубленный по краям. Коричневые клетки готовились залепить нос корявой защитнице чужого добра. — Добрый день, Васса! Хотя в вашей ситуации эти слова могут показаться издевкой.
Волонтер правосудия открыла глаза. Сочувственно улыбаясь, на нее смотрел Борис Андреевич Глебов — непосредственный виновник того, что она до сих пор благополучно встречает каждый новый день. В том числе и сегодняшний, в котором любой стервец может дать в нос порядочному человеку.
— Ждрашьте! — краткое приветствие позволило заметить, что дикция не в порядке. Васса осторожно исследовала языком зубы. Так и есть: нижний боковой — кандидат на вылет. Она застонала от бессильной ярости: только этого не хватало! Плата за победу могла оказаться непомерно высокой и грозила потерей зуба, финансов и времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109