— Тогда я отказываюсь тебя понимать.
— Здесь нечего понимать, Мэттью. Все очень просто: я не люблю тебя и не хочу продолжать эту агонию.
— Но ведь я тебя люблю, — сказал он.
— Нет, — покачала головой Дженнин. — Ты только повторяешь, что меня любишь, хотя мы оба знаем: это не правда. И наша с тобой совместная жизнь — сплошное притворство.
Мэттью отвернулся и посмотрел в сторону. Вид у него был вконец убитый.
— Значит, ты хочешь, чтобы я ушел? — промолвил он.
Его голос предательски задрожал.
— Да, — жестко сказала Дженнин.
Мэттью почувствовал, как в горле встал комок.
— И когда? — с трудом выдавил он.
— Как только сможешь.
— Вот так, значит, взять и бесповоротно уйти?
Дженнин пожала плечами:
— Да.
— Но мне некуда идти!
— Можешь пожить у друзей.
Глядя на ее холодное лицо, Мэттью почувствовал, что кровь в его жилах вскипает.
— Тебе и в самом деле наплевать на меня, да, Джен?
Абсолютно безразлично, что со мной будет?
— Нет, Мэттью, твоя судьба мне вовсе не безразлична, — ответила Дженнин, отводя глаза. — И ты это сам отлично знаешь.
— Нет, Джен, — сказал он. — Я знаю только, что впервые рядом с тобой человек, который тебя любит и хочет о тебе заботиться, а ты выставляешь его вон. Так с близкими не поступают.
— Ну хорошо, — вздохнула она. — Но ведь я уже сказала: я не люблю тебя.
Мэттью встал, его щеки побагровели.
— Я понимаю, Джен, — медленно проговорил он. — Ты никогда ко мне ничего не испытывала. Ты просто использовала меня для удовлетворения своих прихотей. Ты ведь любишь только себя, верно? А теперь, когда я тебе больше не нужен, ты выбрасываешь меня, как надоевшую игрушку. Мне жаль тебя, Дженнин, мало того, что ты трусиха, так ты еще и настоящая дрянь! Холодная и расчетливая стерва. Тебе никогда не видать счастья в жизни. Никогда!
Дженнин понуро уставилась на свои коленки. Слова Мэттью безжалостно хлестали ее по щекам. Да, она трусиха, и вдобавок, по большому счету, ей действительно наплевать на него.
— Ты же больная! — выкрикнул Мэттью, брызгая слюной. — Ты хоть сама это понимаешь?
Увидев испуг, промелькнувший в ее глазах, он разразился демоническим хохотом.
— Да, — неумолимо продолжал он. — И ты сама знаешь, что больная. Что, тебе и на это наплевать?
— Мэттью, прошу тебя, — прошептала Дженнин. — Ты сам не понимаешь, что говоришь.
— О нет! — вскричал он. — Уж я-то отлично все понимаю. Я ведь знаю тебя как облупленную, Джен. Мне известно про тебя все. Вот почему я знаю, как тяжело ты больна.
Тебе лечиться надо.
Дженнин заколотило, к горлу подступила тошнота.
— Я… не понимаю, о чем ты говоришь, — еле слышно прошептала она.
— Ты все прекрасно понимаешь, — безжалостно отрезал Мэттью. — Я уже давно за тобой слежу, и кому, как не мне, знать, почему ты так испугалась, когда я сказал, что ты больна. Ты ведь все поняла, да, Джон? Но несмотря на всю эту мерзость и твое душевное уродство, я все равно тебя люблю.
— Замолчи, Мэтт! — из последних сил выкрикнула Дженнин. — Замолчи, слышишь?
— Ага! — торжествующе ощерился Мэттью. — Трудно, значит, в глаза правде смотреть? А ведь пора, Джен. Тебе лечиться надо. Хорошему психиатру показаться. Ты ведь ненормальная. Таким, как ты, не место среди людей.
— Замолчи же! — закричала Дженнин, зажимая уши. — Я ничего не хочу слышать! Убирайся отсюда! Вон из моего дома и из моей жизни! Ты понял? Я не хочу тебя видеть!
— О да, Джен, — прошипел Мэттью. — Я все понимаю.
Дженнин Грей все надоело. Или правильнее сказать — миссис Грин?
Дженнин похолодела. Кровь отхлынула от ее лица. Господи, когда же он узнал? Сколько выжидал удобного случая, чтобы припереть ее к стенке?
От его холодного и насмешливого взгляда по спине у нее побежали мурашки. Наклонившись вперед, Дженнин прошептала:
— Почему же я сразу не догадалась? Ты ведь не изменился ни на йоту, Мэттью. Все это время ты только старательно притворялся. Играл. А вот теперь мы наконец видим прежнего Мэттью.
— Ах, как чудесно рассуждает наша извращенка! — язвительно процедил Мэттью. — Интересно, ты уже наметила следующую вылазку в мир грязи и похоти? Ведь именно там твое место. А может, ты снова по женщинам решила побегать? За девочками приударить? Кто падет вашей следующей жертвой, миссис Грин? Эшли? Кейт? Элламария? Кто?
Вздрагивая от каждого его слова как от пощечины, Дженнин не выдержала и разрыдалась.
— Мерзавец! — закричала она. — Мерзкий и гнусный подонок! Убирайся с глаз моих долой! Это ты настоящий урод! Никчемный пьяница и неудачник! И навсегда им останешься.
— Как забавно выслушивать подобные речи от нимфоманки, — язвительно хмыкнул Мэттью. — Да к тому же еще и лесбиянки. В отличие от тебя я хоть в постели нормальный.
— Это ты-то нормальный? — презрительно фыркнула Дженнин. — Да ты в постели — настоящее бревно!
— Что ж, в сравнении с теми, к кому ты привыкла, возможно. Хотя что-то я вчера ночью не слышал, чтобы ты жаловалась. А ведь ради тебя, Дженнин, я на все готов.
Конечно, у меня нет столь любимых тобой штучек: мягких грудей, нежной, пушистой…
— Господи, до чего же ты омерзителен! Убирайся отсюда! Чтоб духу твоего здесь не было!
— Не волнуйся, я уйду. Но предупреждаю тебя, Дженнин, никого другого ты не найдешь. Я ведь люблю тебя, стерва ты этакая, хотя и знаю все про тебя. Понимаешь?
Знаю, но люблю до опупения! И ты меня хочешь, потому что прекрасно понимаешь — другого такого дурака тебе не найти. Ни к кому другому я так не прикипал душой, как к тебе, Дженнин Грей, а теперь ты опять меня выставляешь.
Ничего, ты за это поплатишься, уж поверь мне. Ты дорого заплатишь за мои унижения…
— Вот уж нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127