— воскликнула она. — Я уже обсудила все это с родителями — они твердят то же самое. И тем не менее они согласны, что я решила правильно. И Алекс уже знает, что я уезжаю.
— Как, ты сказала Алексу? Даже прежде, чем мне?
Эшли молча кивнула.
— По-твоему, я не должен был узнать об этом первый?
— Нет, — покачала головой Эшли. — Извини, Кит, но Алекс для меня — главное.
— Тогда ты выбрала странный способ подтвердить это.
— Я понимаю, о чем ты думаешь, но что за мать я бы была, выйди я замуж только ради него?
— О чем ты говоришь, Эшли? Ведь я — его родной отец.
— Я понимаю, но если ребенок живет с родителями, они должны по-настоящему любить друг друга.
— Так ведь я об этом и говорю! — развел руками Кит. — Я же люблю тебя, Эшли.
— Но я не люблю тебя.
Увидев почерневшее лицо Кита, Эшли пожалела о сказанном.
— Извини, — поспешно сказала она. — Я не то имела в виду. Я просто хотела сказать, что не люблю тебя так, как ты меня. Я бы очень хотела, чтобы было по-другому, но пока не получается. А притворяться я не хочу и не могу.
— Наверное, Джулиан так тебя настроил, — процедил Кит. Его кулаки невольно сжались.
— Нет, конечно. Ему сейчас ничуть не легче, чем тебе.
— Тогда зачем ты все это устраиваешь?
— Кит, я это делаю ради самой себя. В кои-то веки я хочу поступить так, как мне нужно, понимаешь?
Кит взял Эшли за руку и заглянул ей в глаза.
— Господи, Эш, что же мне делать? Я не могу без тебя.
Ты просто не представляешь, как я тебя люблю. Не поступай со мной так, Эш. Пожалуйста! Не бросай меня.
На мгновение в сердце Эшли закрался страх — она вспомнила, как Кит угрожал ей, когда она впервые заявила, что подает на развод. Он грозил, что увезет Алекса и ;г — .спрячет в таком месте, где его никогда не найдут. Теперь же Кит совсем почернел от горя и не таясь плакал. Она обняла его, и их слезы смешались.
Наконец Кит приподнял голову и посмотрел на нее. В его глазах застыло такое отчаяние, что сердце Эшли оборвалось.
— Когда ты уезжаешь?
— Еще не знаю, — ответила она. — Скоро.
— Есть хоть крохотный шанс, что твоя затея сорвется?
— Не думаю. Джулиан уже поговорил с Конрадом, и маховик завертелся, — А что станет с Джулианом?
— С Джулианом? — изумилась она, посмотрев на часы. — В эти минуты он сочетается браком с Бланш.
— Я просто готов его убить. Если бы не он, ничего бы этого не случилось.
— Не говори так, — сказала Эшли, целуя его в щеку. — Кто знает, как сложилась бы тогда моя судьба.
Она встала, но Кит не отпускал ее руку.
— Я никогда не перестану любить тебя, Эш, — сказал он. — И, как бы ни сложилась твоя судьба, я всегда буду любить тебя больше всех на свете. Я буду ждать тебя. И непременно дождусь, я уверен.
Эшли кивнула. Добавить к сказанному ей было нечего.
Глава 24
Линда остановилась прямо посреди деревенской улицы, чтобы проверить свой список. Так, сорочки Боба она из прачечной взяла. Ей осталось заглянуть к мяснику, а напоследок — у нее защемило сердце — в аптеку.
Десять минут спустя, покончив с делами, Линда уселась в свой автомобиль и покатила домой. В аптеке она побывала. Белый бумажный пакетик лежал на соседнем сиденье; при виде его у нее в горле зашевелился привычный уже комок. Сегодня утром, день в день, пришли ее месячные. Да, она приняла решение забеременеть, но вот судьба, похоже, распоряжалась иначе. Линда почувствовала, что ее охватывает гнев. Кто дал право этой слепой злодейке вмешиваться в ее жизнь? Что она вообще знает?
Попробовала бы сама заманить в постель мужа, чьи помыслы полностью заняты другой женщиной.
Завтра приедет Боб. Очередной уик-энд напряженного молчания и изысканных манер. Интересно, знает ли эта женщина — кто бы она ни была, — во что превратилась их жизнь? Изо дня в день притворяться, что все в порядке, несмотря на то что земля грозила вот-вот разверзнуться и поглотить их драгоценную и хрупкую повседневность.
А теперь еще и месячные. Это означало, что ни сегодня, ни завтра они не лягут с Бобом в постель. Линда даже не знала, рада она этому или нет. Спросит ли Боб, в чем дело? В прошлый раз, когда она уехала на уик-энд, он даже не поинтересовался, где она была. Правда, она оставила ему записку, но тем не менее мог бы хоть спросить…
Войдя в дом, Линда увидела, что Милли ворошит кипу театральных программок.
— Что с ними делать, мэм?
— Я отнесу их наверх, — сказала Линда улыбаясь. Вчера она весь вечер разглядывала эти красочные картинки, всколыхнувшие в памяти столько воспоминаний. Только программка «Двенадцатой ночи» осталась нетронутой.
— Кто-нибудь мне звонил? — спросила Линда.
— Ах да, — спохватилась Милли. — Мистер Мак-Элфри.
Линда изумленно обернулась.
— И что он сказал?
— Он просто хотел напомнить, чтобы вы взяли его рубашки из прачечной, — сказала Милли и включила пылесос.
Линда унесла программки наверх, в свою спальню. Вот она, «Двенадцатая ночь». Линда прикоснулась к ней с такой опаской, словно трогала отравленное яблоко. Ее так и подмывало развернуть программку, но Линда знала, что тогда неминуемо увидит фотографию своей соперницы.
Повертев программку в руках, она отложила ее и погляделась в зеркало. Давно вынашиваемое в голове решение созрело окончательно. Да, она пойдет на «Двенадцатую ночь» и посмотрит па нее живьем. Бобу ничего не скажет — вдруг он попробует ее отговорить? Просто незаметно проскользнет в зрительный зал и увидит все своими глазами.
Линда плохо представляла, как поступит потом. Она предпочитала решать проблемы последовательно, по мере их возникновения.
Поймав уголком глаза жест ассистента режиссера, Дженнин посмотрела прямо в камеру и лучезарно улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127