Ей очень хотелось понять природу этого страха. Он не имел ни причин, ни логических корней и тем не менее затуманил ее мысли, словно черное облако, все глубже и глубже загоняя ее в пучину необъяснимой тревоги. Желание быть сильной ради Дэвида, доказать ему и самой себе, что она может справляться с ситуацией, вспыхнуло в глубине сознания Пенни, словно яркое пламя, но тут же начало гаснуть на холодном ветру какого-то скверного предчувствия.
Так она и сидела возле телефона, кутаясь в пальто, глядя на холодный камин. Вместе с дрожью одна за другой накатывались волны усталости, как будто хотели стереть ее в порошок. В ушах стоял шум, похожий на шум моря в поднесенной к уху раковине; щеки пылали. Пенни было до отвращения жаль себя, такой вопиющей несправедливостью казалась перспектива заболеть именно сейчас, когда ей так нужны были силы.
Вздохнув, она с трудом поднялась с кресла и отправилась на поиски аспирина или грелки. Найдя все необходимое, она налила в чайник воды и стала ждать, пока он закипит, но тут же, не дождавшись, вернулась к телефону и набрала номер Делани в надежде, что они смогут объяснить ей, что происходит. Однако как только в трубке раздался гудок. Пенни нажала на рычаг. Если она и должна была что-то узнать, то только не от Делани. Затем Пенни набрала номер рок-звезды Молли — подруги, с которой Пенни не разговаривала по телефону уже несколько месяцев. Она особо не надеялась застать Молли дома, но ей просто необходимо было с кем-нибудь поговорить.
Наконец Молли ответила: оказывается, для этого ей пришлось вылезти из ванны. К радости Пенни, Молли собиралась вечер провести дома, так что у них было полно времени, чтобы поболтать.
Некоторое время Пенни даже толком не понимала, о чем они говорят: перед глазами у нее все плыло, а голоса звучали то тише, то громче. Она не знала, сколько они уже проговорили, когда услышала, как Молли зовет ее:
— Пен? Пен? Ты меня слышишь?
— Да, слышу, — ответила Пенни, чувствуя, как голос Молли проникает сквозь желеобразный туман, окутавший ее сознание.
— Так объясни мне, что с тобой происходит? — потребовала Молли. — Голос у тебя, кстати, ужасный. Ты что, простудилась?
— Боюсь, что так.
— Паршиво. Ну-ка давай поведай, как там у тебя дела?
Что в плане личной жизни?
Пенни выдавила из себя смешок.
— Мол, я даже не знаю, с чего начать, — ответила она, понимая, что у нее слишком мало сил, чтобы даже попытаться рассказать Молли о своих делах.
Но от Молли не так-то легко было отвязаться, и крупица за крупицей ей удалось вытянуть из Пенни ее историю. В самом конце повествования Молли уже молчала, а говорила только Пенни. Окончив рассказ. Пенни почувствовала жуткую усталость, но глаза ее оставались сухими, а щеки горели уже не так сильно.
— Вот теперь ты все знаешь, — закончила Пенни. — Не очень-то приятное приключение, да?
Молли ответила не сразу, но когда она заговорила. Пенни почувствовала искреннюю озабоченность в ее голосе.
— Мне кажется, ты чересчур напугана. Я никогда не слышала такого страха в твоем голосе и, честно говоря, Пен, даже боюсь за тебя. Почему бы тебе не приехать в Англию на некоторое время? Ты же знаешь, что всегда можешь остановиться у меня.
У Пенни сдавило горло.
— Нет, — пробормотала она, — но все равно спасибо.
— Ладно, тогда скажу тебе прямо. Есть у тебя рядом больница, где лечат тропические болезни? Думаю, что после пребывания в том озере тебе надо провериться у врача.
Пенни закрыла глаза. Казалось, что Молли проникла в самую суть ее страха и выдернула саднящую занозу, которую сама Пенни боялась трогать.
— Не знаю, — прохрипела она, — надо спросить у кого-нибудь.
— Послушай, наверняка должна быть такая больница… Обещай мне, что обязательно пойдешь к врачу как можно быстрее. Скажем, завтра.
— Хорошо, обещаю, — согласилась Пенни.
Но, поднявшись с кровати на следующее утро, она почувствовала себя гораздо лучше. Простуда, пожалуй, окончательно не прошла, и немного подташнивало, но она явно была не настолько больна, чтобы увиливать от работы. А раз так, почему бы еще не съездить в магазин за рождественской елкой и индейкой, немного подразнив себя при этом призрачной надеждой на то, что Дэвид вернется. В воскресенье после обеда Пенни уснула на полу возле наполовину наряженной елки, а проснувшись, ринулась в ванную, где ее сильно тошнило, хотя так и не вырвало.
В понедельник Пенни позвонила на работу, сообщила, что заболела, и отправилась к ближайшему врачу, который тут же дал направление в лабораторию. Крови у нее взяли на удивление много. Пенни даже хотела поинтересоваться, какие же анализы ей собираются делать, но, решив не тратить время на разговоры, опустила рукав блузки. Не обращая внимания на совет врача вернуться в постель, она поехала в редакцию.
Во вторник утром, несмотря на сильный насморк и рвотные позывы, возможно, вызванные запахом духов, Пенни почувствовала в себе силы снова поехать в редакцию и уже собиралась выходить из дома, как раздался звонок от ворот виллы.
Помня, что у Дэвида нет пульта, она подбежала к домофону.
— Пенни? Это Эстер Делани, — раздался знакомый голос.
Пенни показалось, что сердце ее сдавил стальной обруч. Почему Эстер здесь? Может, у нее есть новости о Дэвиде? Часть Пенни готова была скорее умереть, чем услышать эти новости от Эстер, зато другая ее часть определенно собиралась выпытать у старушки все, что та могла рассказать.
— Я войду, дорогая? — спросила Эстер.
Пенни перевела дух. Ей всегда претило грубое обращение с людьми, но в данном случае Эстер не стоила большего.
— Зачем? — коротко бросила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177