Так вот, я кое-что
слышала и не могу сказать, что все так плохо. Нет, нет. Правда, вы
арестованы, но не так, как арестовывают воров. Когда арестовывают вора,
дело плохо, а вот ваш арест... мне кажется, в нем есть что-то научное. Вы
уж меня простите, если я говорю глупости, но, мне кажется, тут,
безусловно, есть что-то научное. Я, правда, мало что понимаю, но, наверно,
тут и понимать не следует.
- Вовсе это не глупости, фрау Грубах, по крайней мере я с вами
отчасти согласен. Правда, я сужу об этом гораздо строже, чем вы, для меня
тут не только ничего научного нет, но и вообще за всем этим нет ничего. На
меня напали врасплох, вот и все. Если бы я встал с постели, как только
проснулся, не растерялся бы оттого, что не пришла Анна, не обратил бы
внимания, попался мне кто навстречу или нет, а сразу пошел бы к вам и на
этот раз в виде исключения позавтракал бы на кухне, а вас попросил бы
принести мое платье из комнаты, тогда ничего и не произошло бы, все, что
потом случилось, было бы задушено в корне. Но в таких делах человек легко
попадает впросак. Вот, например, в банке я ко всему подготовлен, там
ничего подобного со мной случиться не могло бы, там у меня свой курьер, на
столе стоит городской телефон, все время заходят люди - и служащие и
клиенты, да, кроме того, я там все время связан с работой, во всем отдаю
себе отчет, там такая история мне просто доставила бы удовольствие. Ну,
ничего, теперь все кончилось. Собственно говоря, мне даже не хотелось об
этом говорить, надо было только услышать ваше мнение, мнение разумной
женщины, и я чрезвычайно рад, что мы во всем с вами сошлись. А теперь
давайте руку, такое единодушие надо скрепить рукопожатием.
Интересно, подаст она мне руку или нет? Инспектор мне руки не подал,
подумал он и посмотрел на хозяйку долгим, испытующим взглядом. Она встала,
потому что встал он, слегка смущенная тем, что не все слова К. ей были
понятны. И от смущения она сказала вовсе не то, что хотела и что было
совсем уж неуместно.
- Не принимайте все так близко к сердцу, господин К., - сказала она
со слезами в голосе, но пожать ему руку забыла.
- Да я как будто и не принимаю, - сказал К., чувствуя внезапную
усталость и поняв, насколько ему не нужно сочувствие этой женщины.
У двери он еще спросил:
- А фройляйн Бюрстнер дома?
- Нет, - сказала фрау Грубах и смягчила сухой ответ запоздалой,
участливой и понимающей улыбкой. - Она в театре. А вам она нужна? Может
быть, передать ей что-нибудь?
- Нет, мне просто хотелось сказать ей несколько слов.
- К сожалению, я не знаю, когда она вернется. Обычно она возвращается
из театра довольно поздно.
- Это неважно, - сказал К. и, опустив голову, пошел к двери. - Я
только хотел извиниться, что сегодня пришлось воспользоваться ее комнатой.
- Не стоит, господин К., вы слишком щепетильны, ведь барышня ничего
об этом не знает, ее с самого утра дома не было, да там все уже убрано,
посмотрите сами. - И она открыла дверь в комнату фройляйн Бюрстнер.
- Не надо, я вам и так верю, - сказал К., но все же подошел к
открытой двери. Луна спокойно освещала темную комнату. Насколько можно
было разобрать, все действительно стояло на месте, даже блузка уже не
висела на оконной ручке. Постель казалась особенно высокой в косой полосе
лунного света.
- Барышня часто приходит поздно, - сказал К. и посмотрел на фрау
Грубах, как будто она за это отвечала,
- Молодежь, что поделаешь! - сказала фрау Грубах, словно извиняясь.
- Да, да, конечно, - сказал К. - Но это может зайти слишком далеко.
- О да, конечно! - сказала фрау Грубах. - Вы совершенно правы,
господин К. Может быть, и в данном случае вы тоже правы. Не хочу
сплетничать про фройляйн Бюрстнер, она хорошая, славная девушка, такая
приветливая, аккуратная, исполнительная, трудолюбивая, я все это очень
ценю, но одно верно: надо бы ей больше гордости, больше сдержанности. А в
этом месяце я уже два раза видела ее в глухих переулках, и каждый раз с
другим кавалером. Очень мне это неприятно, господин К. Клянусь Богом, я
рассказываю это только вам одному, но, как видно, придется и с самой
барышней поговорить. Да и не одно это вызывает у меня подозрения.
- Вы глубоко заблуждаетесь, - сказал К. сердито, с трудом скрывая
раздражение, - и вообще вы неверно истолковали мои слова про барышню, я
совсем не то хотел сказать. Искренне советую вам ничего ей не говорить. Вы
глубоко заблуждаетесь, я ее знаю очень хорошо, и все, что вы говорите,
неправда! Впрочем, может быть, я слишком много беру на себя, зачем мне
вмешиваться, говорите ей, что хотите. Спокойной ночи!
- Господин К.! - умоляюще сказала фрау Грубах и побежала за К. до
самой его двери, которую он уже приоткрыл. - Да я вовсе и не собираюсь
сейчас говорить с барышней, конечно, я сначала должна еще понаблюдать за
ней, ведь я только вам доверила то, что я знаю. В конце концов каждый
жилец заинтересован, чтобы в пансионе все было чисто, а я только к этому и
стремлюсь!
- Ах, чисто! - крикнул К. уже в щелку двери. - Ну, если вы хотите
соблюдать чистоту в вашем пансионе, так откажите от квартиры мне первому!
- Он захлопнул двери и не ответил на робкий стук.
Но спать ему совсем не хотелось, и он решил не ложиться и на этот раз
установить, когда вернется фройляйн Бюрстнер. И быть может, ему удастся
сказать ей несколько слов, хотя время совсем неподходящее. Высунувшись в
окно и щуря усталые глаза, он даже на минуту подумал, не наказать ли фрау
Грубах, уговорив фройляйн Бюрстнер вместе с ним съехать с квартиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12