– Бен? – искренне удивилась Дендре.– Нужно обращать больше внимания на детали. На малейшие тонкости, которые являются намеками.– Быть не может! У тебя слишком разнузданное воображение, – со смехом возразила она.– Возможно, – уступил Гидеон.Но услышанное засело у Дендре в сознании. Ей была приятна мысль, что она сексуально привлекательна, что она волнует такого мужчину, как Боргнайн. Это льстило ее самолюбию, и Дендре впервые подумала о том, каково было бы заняться сексом с другим мужчиной. Засмеялась, попытавшись сравнить мужские достоинства Гидеона и Бена, думая о том, каков Бен в постели.– До чего ж ты можешь быть порочным, Гидеон, – упрекнула она мужа.– Почему порочным, дорогая?– Потому что заронил мне эту мысль в голову, хотя знаешь, что в эротической сфере жизни мне достаточно тебя. Потому что я знаю тебя: ты замышляешь что-то и хочешь, чтобы я на это пошла. Что-то совершенно неприличное и восхитительное, – прошептала она.Казалось, их окутала сексуальная атмосфера. Гидеон взял Дендре за руку. Поднялся, наклонился над столом и поцеловал. Ради него Дендре была готова на все. Глава 9 – У меня есть новости, и будет справедливо, если ты узнаешь их первой, – сообщил Гидеон в перерыве между устрицами и говяжьим филе с беарнским соусом.– Должно быть, новости хорошие, иначе бы мы не пошли в это кафе. Ну, слушаю.– Итак, это произошло, я добился прочного успеха. Хэвер продал мою картину одному музею в Далласе за миллион триста тысяч долларов. Дендре, моя живопись обогатила нас, и так будет всегда. Все, что я обещал тебе, когда мы познакомились, сбылось.Дендре была семейным бухгалтером и знала, что они уже богаче, чем она могла мечтать.– Я очень рада за тебя, Гидеон. За нас. Теперь мы можем многое себе позволить. Купим в Греции дом – нет, два, стоящие рядом, и превратим один в мастерскую. И две квартиры, одну над другой, здесь, в Нью-Йорке. Одну для работы, одну для семьи. Как ты думаешь?– Звучит очень соблазнительно. Конечно, мне хотелось бы жить так!– Теперь нам по карману роскошь солнца, моря, путешествия в дальние края. Но главное – я могу пропускать большинство этих мероприятий, встречаться с кем хочу или вообще стать отшельником, только работать и радовать моих девочек.Дендре заразилась волнением мужа. Она представила себе жизнь, о которой он говорил, и в душе неудержимо забурлила радость. Гидеон откинулся на спинку стула и любовался женой, которая словно бы расцветала у него на глазах.Потом ему в голову пришла новая мысль, и Гидеон посерьезнел.– Тетя Марта – подсчитай, сколько денег она мне выслала с тех пор, как ты вошла в мою жизнь, удвой сумму и выпиши чек.– С твоей стороны это очень щедро, учитывая, что ты так зол на нее. Завтра этим займусь.– Может, если я расплачусь с ней, то избавлюсь от нее навсегда. Мне было очень неприятно брать ее деньги. Но нужно было как-то жить, кто знает, где бы я был сейчас без этой помощи?– Не думала, что питаешь такую неприязнь к ней. А собственно, почему?– В таком случае ты ошибалась. Моя мать была единственной сестрой тети Марты. Отец – из бедной ветви известного, богатого семейства, чьи предки прибыли в Сент-Луис из Копенгагена в конце восемнадцатого века. Он был безумно влюблен в мою мать, но брак оказался несчастным. Когда мне было пять лет, у мамы начался рак. Она испытывала такие боли, которых не могли выносить ни она сама, ни отец. Однажды родители отвезли меня к тете Марте и вернулись домой. На другой день их обнаружила моя тетя, она устраивала званый вечер, и ей было не до шаловливого мальчишки. Они лежали рядом в постели. Отец застрелил мою мать, а потом покончил с собой… Отец был педантичным человеком. Он оставил по записке для полиции, для адвоката, для тети Марты и для меня. Мне было восемь лет. История получила широкую огласку, что очень не понравилось тете. Ей пришлось взять меня к себе в дом, как завещал отец. Она принадлежала к высшему обществу Сент-Луиса, как и отец с матерью. Отказавшись меня взять, она утратила бы доброе имя.По выражению лица Дендре было ясно, что ее ужаснул рассказ мужа. Он объяснял очень многое в поведении Гидеона; объяснял, почему он так любил ее, любил ее родителей, Орландо – все они отличались семейной привязанностью.Гидеон допил свой бокал и наполнил его снова. Сделал еще глоток и вновь заговорил:– Я еще никому не рассказывал о своем детстве и ранней юности. Выслушай все до конца, чтобы к этому больше не возвращаться.Тетя Марта всегда недолюбливала моего отца и меня, считала, что мама могла бы выйти замуж гораздо удачнее. Она была красавицей, семья – одной из самых известных в Сент-Луисе. Думаю, тетя так и не простила сестру. Она отвела мне комнату в помещении для слуг, хотя в доме было семь превосходных спален. Была требовательной и скупой. Я рос без любви, в атмосфере мелких унижений и даже бедности – это в громадном богатом доме, выстроенном в начале века. Тетю я видел редко, питался вместе со слугами. Вечно был голоден. После школы приходилось заниматься работой по дому. Когда мне исполнилось восемнадцать, она отдала мне оставленные отцом деньги, три тысячи долларов, и назначила пособие от себя при условии, что я больше не вернусь в Сент-Луис.На прощание тетя сказала мне: «Ты трудный мальчишка, но способный. Добейся чего-нибудь. Будем посылать друг другу рождественские открытки». Но мы их не посылали… Она ежемесячно отправляла мне чек – и никогда ни приветствия, ни доброго слова с ним.Дендре чувствовала, как страдал Гидеон, рассказывая эту неприятную историю. Когда он умолк, оба некоторое время не говорили ни слова. Нарушило молчание появление официанта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57