Она старалась слушать их внимательно, но не отрывала глаз от Брикса и снова увидела, как в числе окружавших его появился Лен.
Боже, что теперь делать? — подумала она. Я могу рассказать Эмме, но что с того? Здесь мне стоит помолчать. Но нет никаких оснований держать эти записки в секрете; я обещала Эмме, что дам ей немного времени. А почему я должна их скрывать теперь? Мне нет дела до Брикса, я волнуюсь только об Эмме.
Но если я "пойду в ФДА, то Брикс поймет, что информация шла от Эммы. Не скажу же я ему, что вломилась однажды ночью в испытательную лабораторию… хотя, думаю, смогу и сказать, но он все равно поймет, что я туда пошла, основываясь на том, что узнала от Эммы. А я бы не хотела, чтобы он был где-то рядом с ней, когда выяснит, что у ФДА есть эти записки. На самом деле, нежелательно даже, чтобы он оказался где-то рядом с Эммой, если Лен скажет ему, что я спрашивала об отсрочке выпуска и о планах новых тестов.
Она оглядела лабораторию, но Брикса не увидела. Тогда она развернулась, всмотрелась в кучки стоящих людей, но нигде его не нашла. Это странно, подумалось ей, вечеринка совсем еще не заканчивается.
— Извините, — сказала она кому-то, кто только что разродился остротой по поводу лабораторных техников. — Мне нужно позвонить.
Она нашла пустой кабинет, и присела на край стола.
— Привет, — сказала она, когда к телефону подошла Клер. — Я подумала о том, что мы с тобой обсуждали и мне показалось, что это очень хорошая мысль, я имею в виду то, что я возьму Эмму к себе сегодня на ночь. Ты тоже, если хочешь, можешь приехать.
— Джина, ее здесь нет.
— Да она должна быть — она спала, когда я уходила, а это было всего пару часов назад.
— Я не знаю, как долго она спала. — Голос Клер был напряжен. — Я поднялась наверх, посмотреть, как она, и увидела, что она ушла. И оставила записку, что должна ехать в Нью-Йорк для каких-то срочных съемок, что она останется там на ночь и вернется только завтра.
Мы начали дополнительные съемки, Хейл не может ждать, и я должна быть молодцом, я всегда должна быть молодцом…
Я не обратила на это внимания, подумала Джина.
— И она отправилась с Бриксом, — сказала Клер. Джина выругалась. Ее руки похолодели, когда она вспомнила, как торчал Лен рядом с Бриксом. Но съемки были запланированы до вечеринки. К Лену это отношения не имеет. Это было просто то, чем и должно было быть — съемки, запланированные за три дня до Рождества, что, конечно, странно, но ничего неслыханного в этом нет. И все же.
— Слушай, — сказала она, стараясь говорить как бы между прочим. — Я думаю, мы должны привезти ее домой. Это лучшее, что нам сейчас следует сделать.
— Что случилось? — потребовала Клер. — Что произошло?
— Ничего. Ну, я просто выяснила, что Брикс соврал Эмме о переносе даты выпуска, у него могут возникнуть подозрения в связи с тем, что об этом вдруг кто-то говорит, и он обвинит во всем Эмму. Если он решит, что она, может быть, предала его, то он может стать… неприятным. А зачем Эмме все это испытывать? Где она останавливается в Нью-Йорке, Клер? Нам стоит подъехать туда побыстрее.
— Я не знаю, — голос Клер был почти неслышен. — Она останавливалась в паре отелей, которые я знаю…
— В каких?
— В «Плаза» и «Фэйрчайлд».
— А почему бы тебе не позвонить и не справиться, остановилась она там, или нет. Или Брикс, может быть.
— А если нет?
— Я не знаю. Думаю, мне надо подъехать в Уилтон. Я буду через двадцать минут. Клер, возможно все нормально. И я наверное, веду себя как взбесившаяся истеричная тетушка.
— Да, — пробормотала Клер, но прозвучала какая-то заминка в ее голосе.
— Дождись меня. Я. выезжаю. — И Джина, схватив свою куртку, бросилась бегом из здания к машине.
ГЛАВА 17
Клер стояла у стола в библиотеке, разыскивая номер в справочнике, когда появился Алекс.
— Я пришел раньше, не мог ждать. Если я не в подходящее время, то… — Он умолк. — Клер, что такое? Что случилось?
— Ничего. Я не знаю. — Она была так рада видеть его, что на какое-то мгновение все остальное выветрилось из ее головы. Она слепо бросилась в его объятия, как ребенок, который чего-то испугался, как делала Эмма многие годы, возвращаясь из школы, и ища уюта от жестокости другого ребенка или разочарования от влюбленности. Глаза Клер закрылись: она почувствовала мягкую шерсть его пиджака под своими руками и шелк галстука у щеки, она услышала легкую дрожь его дыхания посреди пустого молчаливого дома. Она не чувствовала возбуждения прошлой ночи, она ощущала только уют от близости и силы Алекса.
Наконец он шелохнулся, пригладил ее волосы и прижал ее голову к груди:
— Что бы это ни было, мы разделим это, — сказал он. — Мы справимся с этим вместе. Отныне, любовь моя, будет так. Вместе. Расскажи мне, что случилось.
— Эмма, — сказала ока, ее голос сорвался. — Джина думает, что она в опасности. — Она начала дрожать.
— Подожди, иди сюда. — Алекс обнял ее рукой за плечи и повел в библиотеку. Они сели на кушетку, он снова обнял ее и стал укачивать: — Где она?
— В Нью-Йорке. Я не знаю где. Она оставила записку, что уехала на съемки и что вернется завтра.
— Она уехала одна?
— Она уехала с Бриксом. Или встретится с ним там, я не знаю точно. Я позвонила его секретарше, но она не знает, куда он отправился. — Она пересказала Алексу все то, что ей рассказала Джина. — Возможно, с ней все в порядке, я не знаю, чего я так испугалась. Джина так говорит, что, возможно, с ней все в порядке, и у меня нет причин думать, что это не так, но когда я все составляю вместе, то не могу представить… — Она набрала побольше воздуха, пытаясь остановить дрожь.
— Родители всегда слишком поддаются своему воображению, это как их работа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173