Еле слышно вскрикивая и прерывисто дыша, девушка достигла вершины блаженства в крепких объятиях мудрого и опытного любовника.Потом она долго лежала рядом с ним, положив руку на широкую грудь человека, подарившего ей восторг и наслаждение любви. Саладин умиротворенно и расслабленно улыбался женщине, разделившей с ним ложе. Он нежно рассмеялся, когда она с радостью позволила его пальцам коснуться ее груди.– Ты стала казаться мне еще более привлекательной, чем до того, как я испробовал твою сладость.Валентина воркующе засмеялась.– А ты всегда казался мне очень красивым мужчиной, таковым кажешься и теперь, – застенчиво ответила она.– Послушай, Валентина, наша любовь – это любовь одного мгновения, когда двоим людям ничего не нужно друг от друга, кроме этого самого мгновения. Но есть другая любовь – это когда ты любишь человека всем сердцем и душой на всю жизнь. Тогда то, что ты отдаешь, приобретает особое значение, которое даже я с моим призванием учителя и наставника не могу тебе объяснить. Но ты поймешь, когда это случится. Такая любовь выпадает не всем, и ее редко кому удается испытать больше одного раза в жизни. Всем сердцем я желаю тебе встретить однажды такую любовь.– А я догадаюсь, что делать, когда ее встречу? – охрипшим вдруг голосом спросила Валентина.Саладин рассмеялся.– Моя дорогая! Ты все поймешь и обо всем догадаешься, как поняли и обо всем догадались эмир, я и еще очень много других людей, живших до нас. Ты все поймешь! * * * В то утро наступил пурпурно-таинственный рассвет. Саладин одевался, тепло лаская взглядом Валентину, нежившуюся под шелковыми покрывалами. Он почувствовал, как желание снова овладевает им, и бросил взгляд на постель. Под темными бровями вразлет глаза девушки сверкали голубовато-дымчатыми искорками. Черные волосы, разметавшиеся по подушке, обрамляли белое лицо.Саладин нежно пропустил между пальцами эти длинные угольно-черные пряди, вспоминая, как, подобно волшебной завесе, отгородили они его от земных дел и вознесли к небесным высотам. Гладкокожая красавица одарила его невероятным наслаждением.– Твои глаза говорят мне о многом, Валентина. Они умоляют меня остаться. Мы еще встретимся, в другой раз, в другом месте, – спокойно проговорил он, касаясь губ девушки своими губами и чувствуя, как они размыкаются, призывая продлить поцелуй. – Ты так красива, так женственна… – хриплым шепотом произнес Саладин. – Твой рот просто создан для поцелуев, тело – для восхищения и обожания. Ты спрашивала, понравилась ли ты мне. Никогда не задавай никому подобных вопросов, Валентина! Вечером я обещал тебе стать твоим учителем, я и был им на закате, а ты оказалась замечательной ученицей, способной и полной стремления узнать как можно больше. Но вскоре мы поменялись ролями, и ты с твоим прохладным телом и упругой полной грудью стала мне учителем. У меня останутся прекрасные воспоминания, я буду хранить их сегодня во время путешествия и в другие дни, до часа следующей нашей встречи, прекрасный цветок дворца Рамифа! – он снова поцеловал ее, и искра страсти разгорелась еще сильнее.С блестящими от слез глазами, Валентина встала на колени. Покрывало соскользнуло с ее гордо вздымающейся груди.– Ты поманила меня, как горячий сирокко, что дует из пустыни, и мне горько с тобой расставаться, – признался Саладин, его хрипловатый голос напомнил девушке те нежные слова, от которых она радостно замирала этой ночью. – Мы встретимся вновь в пустыне, и песчаные вихри времени снова закружат нас. Прощай, Валентина.– Нет, не говори мне «прощай»! Я жду нашей встречи, – сказала она, с улыбкой глядя в его глаза.Саладин ушел.Валентина быстро встала и, завернувшись в покрывало, вышла на балкон. Со стесненным сердцем смотрела она, как готовится к отходу караван. Яркие одежды погонщиков и тяжело нагруженные верблюды представляли собой живописную картину.И вдруг девушка заметила… черную пантеру! Где же Паксон? Заслонив ладонью глаза от солнца, она отыскала его взглядом. Султан Джакарда стоял рядом с Саладином, слегка раздвинув ноги и положив руки на пояс. Он зорко наблюдал за пантерой.Повелитель мусульман почувствовал, что женщина, с которой он провел ночь, смотрит на него с балкона, и поднял голову. Валентина помахала ему рукой. Саладин кивнул, а пантера в это время натянула цепь, и Паксон тоже поднял голову. Даже на дальнем расстоянии было слышно рычание огромной кошки и блеск ее белых клыков. Валентина вздрогнула и прошла обратно в комнату.Наступающий день нес с собой новые заботы. Она собиралась распорядиться, чтобы Мохаб отправился вместе с Паксоном в зернохранилища, а сама она хотела пойти к эмиру. Однако все планы оказались перечеркнуты, когда в комнату вошел Мохаб.– Валентина, Рамиф так крепко заснул, что я не могу его разбудить! – старик был явно встревожен, он печально покачивал головой, и слезы застилали ему глаза. – Мы знали: скоро это случится. Разве можно кого-либо заставить жить? Недолго уж ему осталось, может быть, несколько часов.Валентина была потрясена.– Он испытывает какие-нибудь боли? Мохаб отрицательно покачал головой.– Я дал ему немного опиума незадолго до рассвета, он сам попросил. Потом Рамиф впал в глубокий сон, и я ничего не могу теперь поделать, чтобы его разбудить.– Мы должны находиться рядом с ним, нельзя его оставлять одного!– А как же зерно? – обеспокоенно возразил Мохаб. – Нельзя допустить, чтобы за пределы дворца просочилось хоть одно слово о том, что конец Рамифа близок. Я останусь с моим старым другом, чтобы увидеть, как его заберет Аллах. Да и не смогу я сейчас сосредоточиться на закромах и записях!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150