— Вот, — сказал он, бросая ей через стол коробочку из черного бархата.
Она поймала ее и уставилась на него.
— Что это?
Он откинулся на спинку стула.
— Открой — и увидишь.
«Драгоценности, — подумала она, щелкнув замком коробочки и открывая ее. — Что-то золотое и дорогое, напоказ».
У нее перехватило дыхание, когда она увидела сияющее на черном сапфировое ожерелье.
Она подняла восхищенные глаза, лишившись от восторга дара речи, и Алекс заулыбался.
— Тебе нравится? Уитни облизнула губы.
— Это… это прекрасно. Но…
— Надень его.
— Не могу…
Его дыхание участилось.
— Что значит «не могу»? Надень его, Уитни. Я хочу посмотреть, как ты выглядишь.
Не отрывая глаз, смотрела она на ожерелье, восхищаясь его красотой, и вдруг отчетливо поняла, что этот нежный водопад золотого и синего огня — совсем не то, что он ей раньше покупал. Одежда, домашняя утварь, даже золотое обручальное кольцо, которое она носила на левой руке, — все это было в порядке вещей.
Но это — это был подарок любимой женщине. А Алекс совсем не любил ее. Никогда не любил.
К своему ужасу, она почувствовала, что слезы вот-вот брызнут из глаз. Она помотала головой, и ее светлые волосы облепили лицо, как вуаль.
Послышался звук отодвигаемого Алексом стула.
— Не возражай мне, черт побери. — Он пересек комнату и выхватил ожерелье из футляра. — Приподними волосы.
Руки ее дрожали, когда она выполняла его приказ, и задрожали сильнее от легкого прикосновения его пальцев к шее.
— Вот так. — Он отодвинул ее стул. — А теперь встань. Я хочу посмотреть…
И внезапно умолк, когда она встала перед ним. В какой-то момент ей показалось, что он разочарован. Но когда она, поколебавшись, подняла на него глаза, сердце ее часто забилось.
Он смотрел на нее с таким внутренним напряжением, с такой страстью, что сам взгляд был похож на ласку.
— Да, — сказал он тихо. — Сапфиры — правильный выбор. Ювелир уговаривал меня купить изумруды или бриллианты. — Он протянул руку и откинул локон ее шелковых волос со щеки. — Но я сказал ему, что твои глаза сами как сапфиры, что они синие, как море.
Комнату словно наполнило молчание. «Он собирается поцеловать меня», — поняла Уитни. Она чувствовала это. И… и если он сделает это, если он это сделает…
Что с ней творится? Алекс же хочет унизить ее — вот для чего этот подарок. Или, может быть, он этим думает купить ее? Поэтому и подарил ей ожерелье?
Она ожидала, что привычный гнев охватит ее. Но вместо этого она почувствовала такое сильное и всепоглощающее отчаянье, что у нее перехватило горло.
Алекс подошел к ней ближе.
— Мне хотелось, чтобы оно подошло тебе, — сказал он тихо. — Я объяснил это ювелиру. Я сказал ему, что…
— …что ты хочешь что-то экстравагантное и впечатляющее. — «Неужели это действительно мой голос?» Она набрала побольше воздуха и подняла на него глаза. — Да, он угадал. И, даже если это вовсе не мой стиль, я уверена, что все поймут, какое оно дорогое.
Ее слова произвели именно то впечатление, на которое она рассчитывала. Алекс отшатнулся, как от удара. Его глаза, только что такие темные от желания, стали непроницаемыми. Когда он заговорил, тон его был ледяным.
— Если подумать, изумруды и бриллианты тоже бы сошли. Я оставлю карточку ювелира на столе в холле. Обменяй сапфиры на все, что пожелаешь. — Он бросил взгляд на часы и нахмурился. — Мне пора заняться делом. Ты не попросишь Перл принести мне кофе в библиотеку?
Карточка лежала там, где он сказал. Но Уитни не стала обменивать сапфировое ожерелье. Какой в этом прок, решила она: что ни взять взамен, это лишний раз докажет, что она — собственность Алекса. '
И все же в то утро она пошла в свою комнату, открыла бархатный футляр и долго смотрела на сапфиры. Их цвет был глубоким и естественным. Вот если бы… если бы только слова Алекса были такими же.
Когда он позвонил и передал, что приведет домой на обед гостей, которые приехали неожиданно, она все еще держала драгоценности в руке.
— Менеджер из моего лос-анджелесского офиса прилетел сюда пару дней назад со своей женой, и я их привезу сегодня вечером на обед. Это не создаст никаких проблем?
Его тон был безличным и вежливым, как будто он делал спешный заказ в хорошем ресторане, и Уитни ответила ему с такой же учтивостью.
И вот теперь, одетая в вечернее маленькое платье из черного шелка от Диора, которое подчеркивало линии ее тела, она, поколебавшись, вытащила сапфировое ожерелье из футляра, приложила его к шее и взглянула в зеркало.
Камни горели на темном шелке, как звезды на полуночном небе. Она сделала шаг вперед, чтобы увидеть свое отражение полностью — от уложенных дорогим парикмахером волос до кончиков туфель от Мод-Фризона, — и в горле у нее застрял комок. Она выглядела так, как и должна была выглядеть, — дорогим трофеем. Александра Барона.
Дрожащими руками она расстегнула ожерелье и положила его назад в футляр. Есть кое-что в этом мире, что не продается. Пришло время преподать Алексу этот урок.
Следующие три часа она была такой, какой хотел ее видеть Алекс, — очаровательной, любезной хозяйкой.
— А вот и моя жена! — воскликнул он, когда она вошла в гостиную. — Уитни, познакомься с Дональдсонами.
Он улыбался, протягивая к ней руку. Но его улыбка была фальшивой — она видела, как он посмотрел на ее шею, потом заметила, как сжались его губы, когда он понял, что она надела жемчуга Тернеров вместо его ожерелья.
— Привет, — сказала она любезно. Рука Алекса обвилась вокруг ее талии и осталась там, тяжелая, как камень. — Сегодня замечательный вечер — не выпить ли нам на вина?
Вечер шел как по маслу — Дональдсоны были уроженцами Южной Калифорнии, и через мгновенье Глория Дональдсон уже болтала, как будто они знали друг друга много лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53