И почему в делах издательства мне удалось бы то, в чем все другие терпели поражение? Мои сомнения лишь только усиливало то обстоятельство, что Джанни Монтальдо, как оказалось, без ведома всех остальных, владел шестью процентами акций издательства.
Я обошла квартиру и распахнула все окна на улицу и на террасу, оставляя по пути обувь, чулки и прочие лишние предметы туалета. А струя прохладной воды из душа мгновенно освежила меня, и ум мой прояснился. В конце концов, я пришла к единственно верному заключению: так или иначе, а я отныне очень богатая женщина со всеми привилегиями, которые мне это дает. Я невольно улыбнулась при мысли, что могу позволить себе большую и удобную квартиру с мощным кондиционером, и эта перспектива примирила меня даже с теперешней духотой.
Я надела халат из тонкой индийской ткани, включила завертевшийся с мягким приглушенным жужжанием вентилятор и ткнула пальцем в клавишу своего автоответчика.
Был звонок от Эми, которая из Санта-Маргерита желала мне спокойной ночи. Потом я услышала голос матери, которая добросовестно перечисляла все пустячные события этого дня там у них, на море. А в конце магнитофонная лента передала мне послание от Овидия Декроли: «Я остановился в отеле «Принчипе». Будьте уверены, что завтрашняя встреча состоится. В случае чего-то непредвиденного звоните в любое время».
Я взглянула на часы: было около двенадцати ночи. «Частная жизнь священна, – учил меня мой отец. – После девяти звонить никому не следует». Мне хотелось позвонить женевскому юристу, но я колебалась. И тут я вспомнила, что сижу на куче денег, а богатым позволено очень многое, вернее, почти все. И, не колеблясь больше, позвонила Декроли в эту глухую полночь.
– Алло, – после нескольких тягучих гудков ответил мне его сонный голос.
– Это Арлет. Извините, что я разбудила вас, – сказала я сожалеюще, но с ноткой садизма.
– Ничего страшного, – ответил он. – Слушаю вас.
Не будь я такой важной и богатой клиенткой, он бы, наверное, даже не взял трубку. Несмотря на все проблемы, которые тревожили меня в этот поздний час, в голове вдруг возникла фривольная мысль: один он сейчас или с какой-нибудь женщиной?
– Странно, Овидий, но я даже не знаю, женаты ли вы.
– Вам это кажется очень важным? – спросил он нейтральным голосом.
– Нет. Но мне интересно знать это, – ответила я.
На другом конце провода послышалось сдержанное ворчание.
– Я в разводе, – ответил он. – У меня есть сын. Работает в Соединенных Штатах.
Я вошла во вкус и продолжала безнаказанно демонстрировать свою наглость.
– В какой-нибудь солидной адвокатской конторе, – предположила я первое, что пришло в голову.
Сама не понимаю, зачем я ввязалась в этот нелепый бесцеремонный допрос. Видно, и вправду говорят, что богачей всегда отличают эгоизм и бестактность. Теперь я могла это проверить на собственном опыте. Я не удивилась бы и не обиделась, если бы он просто оборвал разговор, но Овидий не сделал этого.
– Сын изучает античную литературу в Гарварде, – ответил он вместо этого весьма добродушно.
– Замечательно! – воскликнула я. – А интересно, вы быстро засыпаете после того, как вас разбудят среди ночи?
Последовала пауза в несколько секунд, в течение которых Декроли явно сменил выражение. Когда он ответил, в голосе его слышалось раздражение.
– Арлет, – сказал он, – вы ведь не для того звоните мне среди ночи, чтобы узнать историю моей жизни. Вы хотите, чтобы мы встретились? – деловым тоном уточнил он.
Декроли все больше нравился мне. Он был на службе у моих миллиардов и даже не пытался скрыть этого.
– Было бы неплохо прояснить несколько моментов, – ответила я, не прибегая к притворным извинениям и бесполезным сетованиям.
Когда час спустя он приехал ко мне, я отставила в сторону ненужные формальности и сразу приступила к делу. Я обнаружила у себя в эти дни улыбчиво-нахальную физиономию и неведомую мне прежде напористость, которая позволяла в разговоре с людьми запросто задавать самые щекотливые вопросы.
– Что это за новость, что Джанни Монтальдо владеет шестью процентами акций? – спросила я. – Почему я единственная, кто ничего об этом не знает?
Лицо Декроли приняло спокойное и умиротворенное выражение доброго отца семейства. Он уселся на круглый табурет рядом с вентилятором и сложил на коленях руки. Если он и сожалел сейчас о потерянном сне и кондиционированном воздухе шикарного гостиничного номера, то никак этого не показывал.
– Так вот в чем проблема, – сказал он без удивления.
– Да. И мне кажется, не пустяковая.
– Вы это узнали от Эстер Монтальдо?
Его твердокаменная невозмутимость раздражающе действовала на меня, лишая душевного равновесия.
– Я бы хотела услышать ответ, а не новый вопрос, – сухо отпарировала я.
– Ответ прост, – согласился Декроли. – Вы, Арлет, ничего не знали, потому что не должны были этого знать. Этой информацией вы не должны были еще обладать в данный момент.
– Да здравствует искренность! – воскликнула я. – А я-то уже приготовилась услышать, что у вас просто не было времени, чтобы сообщить мне о ней.
Я была напряжена, озабочена и задириста, как всегда бывает, когда низкая самооценка и неуверенность в себе заставляют думать, что весь мир объединился против тебя. Опять я была соломинкой, несомой сильным ветром, но теперь моя хрупкость была не видна. И это было неоспоримым преимуществом. Когда-то Эмилиано мне говорил, что я страдаю обычной болезнью людей честолюбивых, но неуверенных, но в эти дни кое-что во мне изменилось. Впервые я ощущала себя крепко сидящей в седле лошади – фаворита скачек и чувствовала в душе спокойную волю к победе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114