— Я подумал, что, возможно, моя секретарша перепутала имя.
— Нет, сэр, — вежливо ответил Хайм. — Это я. Я должен вам кое-что заявить. Весьма важное.
Кастерман еще немного поразглядывал Хайма циничными глазами.
— Хорошо, пройдемте.
Он повернулся и вошел в кабинет. Хайм пошел за ним, похлопывая себя по ноге шляпой.
Кабинет федерального прокурора был просторным и светлым, пол из мрамора, на панельных стенках полки с книгами по законодательству и картины импрессионистов.
Кастерман сел за длинный пустой стол, на котором, кроме телефона, подставки для карандашей и простого белого блокнота, ничего не было.
Он указал Хайму на стул у другого края стола. Хайм сел.
Кастерман сложил на столе пальцы и, ничего не говоря, с отвращением посмотрел на него.
Так прошла почти минута. Затем открылась дверь и в кабинет вошел Шервин Харпер, пухлый низенький человек с пронзительными глазами за толстыми стеклами очков.
Харпер был первым заместителем Кастермана и мозговым центром прокуратуры.
Кастерман был чисто политической фигурой, получив свое место в корпорации юристов от благодарного президента за активное участие в последней предвыборной кампании.
Харпер остановился возле стола и сказал:
— Привет, Хайм. По виду ты процветаешь.
— Пытаюсь, мистер Харпер. Только пытаюсь.
Кастерман нахмурил брови.
— Я смотрю, вас не надо представлять друг другу.
— О, мы знаем друг друга, — мягко сказал Харпер. Его пытливые глаза прилипли к лицу Хайма.
— С чем ты пришел?
— Ну, дело вот в чем, — начал Хайм спокойным тоном. — Братья Галлахеры убили Дома Руссо и Ральфа Блайза. Я был свидетелем. Они сделали это с помощью бандитов, которых привезли с другого штата. Ведь это делает данный случай федеральным, не так ли? Ну, если кого-то приглашают из другого штата для совершения преступления?
Долгое время Харпер и Кастерман недоверчиво смотрели на него. Затем Харпер бросил:
— Ты действительно был свидетелем этих убийств? Ты был там?
— Да. Я все это видел собственными глазами.
— Давай-ка разберемся. Ты хочешь засвидетельствовать это? Придти в суд и подтвердить свои показания против Галлахеров?
— Да, хочу, — ответил ему Хайм без всякого выражения. — Мне жаль, что я так долго тянул. Но это сильно действует на нервы.
Кастерман повернул голову и немного смущенно посмотрел на своего заместителя. Тот не сводил глаз с Хайма.
— А чего это ты так внезапно решил подружиться с законом?
— Что ж, на это я могу ответить, — сказал он. — Мюррей Джекобс был моим лучшим другом. И его, как я думаю, убили тоже они. Более того, я уверен, что это сделали именно они. Я не могу этого доказать, потому что не видел своими глазами. Но я обязан за смерть Мюррея посадить его убийц на цепь. Вы понимаете?
Харпер не изменил своего скептического выражения.
— Расскажи, что ты видел. Подробнее.
Хайм поудобнее уселся на стуле.
— Я направился к заведению Мюррея, чтобы пропустить с ним по стаканчику на ночь. Я уже подходил к углу, но тут началась пальба. Я нырнул в подъезд и оттуда видел все: парень автоматной очередью срезал из подъезда Блайза. Из заведения Мюррея выскочил Руссо, чтобы спастись бегством. За ним, стреляя из револьвера 45 калибра и обреза, выскочили Джек и Чарли Галлахеры.
Хайм остановился, подумал и пожал костлявыми плечами.
— Вот и все. Это длилось недолго.
— Ты что-то говорил о наличии наемных убийц, — напомнил ему Харпер.
— Ах, да. Этот тот с автоматом. Я рассмотрел его, когда он вместе с Галлахерами садился в машину. Сэм Ригал из Детройта, я его давно знаю.
Кастерман снова взглянул на заместителя.
— Думаете, мы сможем за это его арестовать?
— Сомневаюсь, — осторожно сказал Харпер.
— Да, боюсь, в этом вам не повезет, — печально сказал Хайм. — Я слышал, что пару дней назад в одном из ресторанов Детройта кто-то пришил Сэма Ригала.
— Очень удобно, — растягивая слова, тонко заметил Харпер.
Хайм пожал плечами.
— Я знаю, что все это не очень хорошо. Даже мои слова. Может быть, все это и ни к чему. Но, в конце концов, я сделал то, что посчитал нужным. Больше этого я ничего не могу сделать.
И он встал, чтобы уйти.
— Сядь, — бросил Кастерман.
Хайм снова сел.
— Ты можешь подождать? — спросил Кастерман, вставая.
— Конечно.
Прокурор подошел к своему заместителю. Они вышли в заднюю дверь кабинета и по коридору прошли в кабинет Харпера. Он был значительно меньше и разделен на множество кабинок, в которых стояли маленькие столики для работы.
Кастерман прикрыл дверь и спросил:
— Ну, что ты об этом думаешь? Можем мы закрутить дело, имея единственного свидетеля?
Харпер поразмышлял.
— Да, можем. Вот победим ли, это другое дело. В этом я сомневаюсь. Но это даст нам возможность покопаться, чего не было раньше. Да и газетная шумиха покажет этим гангстерам, что мы кое-что знаем, они начнут беспокоиться.
Кастерман подумал о газетах. Заметки и его фотографии на первых страницах.
— Как ты думаешь, этот маленький жиденок действительно даст свои показания в суде?
— Если он сделает заявление, а потом откажется от него, мы сможем засадить его за препятствие ведению следствия. И он знает об этом.
— Тогда давай начнем.
И Кастерман с нетерпением двинулся в свой кабинет.
Они вызвали полицейского стенографиста и заставили Хайма повторить свое заявление в деталях. Его отпечатали и Хайм подписал все пять экземпляров. Затем прокурор вызвал полицейского и объявил Хайму, что его временно задержат.
— Это просто предупредительное взятие под стражу, — объяснил он Хайму. — Для твоей безопасности, пока Галлахеры не окажутся за решеткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45