Казалось, он не слушает. В эту минуту, подумала Трикси, он готовится записать что-то в блокнот – вероятно, забыл, где находится.
Она кивнула своим мыслям, когда вдруг он сказал:
– Я пишу книгу. Она занимает огромную часть моей жизни. На самом деле я хотел бы посвятить ей больше времени, но сейчас это невозможно – у меня пациенты, лекции и консультации, от этого я не могу отказаться. А вот моя светская жизнь – другое дело. Я хочу исчезнуть из нее на то время, пока буду писать книгу. Но трудно отказываться от приглашений на обеды, в театры и так далее. Насколько легче было бы, если б у меня была жена, которая взяла бы эту сторону жизни на себя, выполняла, как бы это сказать, роль буфера между мной и всеми этими развлечениями. Я, конечно, понимаю, что время от времени мне нужно что-то такое делать: принимать у себя друзей, например… Но со всем остальным жена управлялась бы так искусно, что я смог бы спокойно дописать книгу.
Трикси подлила кофе и ему, и себе.
– Она очень важна для вас, эта книга?
– Для меня – да. Надеюсь, для медицины тоже.
– А сколько вы уже написали?
– Несколько первых глав… Это очень серьезное исследование.
– Почему вы рассказываете мне это, профессор?
На мгновение он поднял тяжелые веки, и она увидела, какие голубые у него глаза.
– Я недостаточно ясно выразился? Я считаю, что вы будете самой подходящей для меня женой, Беатрис.
Дрожащей рукой она поставила на стол чашку с кофе.
– Почему?
– Вам до сих пор не понятно? Вы спокойная, у вас приятный голос, пациенты любят вас, вы популярны в больнице. Вы не хихикаете по пустякам и не хохочете истерически, вы скромно одеваетесь, и, что немаловажно, у вас нет семьи, и вы, как я понял, побывав у вашей тетушки, относитесь к разряду бедных родственниц.
Она сухо проговорила:
– Вы описали меня очень дотошно, профессор, не сказали только ничего о моем внешнем виде – я не высокая и не стройная; напротив, я пухленькая и далеко не красавица.
Он удивленно поднял глаза.
– Я этого не замечал и вообще не думаю, что это имеет значение.
– Не думаете? – резко сказала она. – Скажите, профессор, неужели у вас нет кузин или сестер, которые могут выполнять роль буфера между вами и светом?
– Сестер? У меня их четыре, все замужем и живут в Голландии, а насчет кузин – да, тоже есть несколько, половину из них я и по именам-то не знаю. Нет-нет, только жена может мне помочь. – Он откинулся в кресле, чувствуя себя вполне комфортно. – Поймите, я до вас и пальцем не дотронусь, обещаю; все, о чем я прошу, – это вести мое хозяйство так, чтобы мне не приходилось вмешиваться.
– Вы по-прежнему будете работать в Тимоти?
– Очень скоро я вернусь в Голландию – у меня там пациенты в нескольких больницах, но сюда буду приезжать регулярно, и к больным, и, когда необходимо, на консультации.
– Я не говорю на голландском, – возразила Трикси, у которой был практический взгляд на жизнь.
– Выучитесь! В любом случае английский широко распространен.
Она сердито заметила:
– Вы говорите так, будто я уже согласилась на ваше предложение, но я… не согласна.
– Я и не ожидал, что вы тут же согласитесь. Для этого вы слишком рассудительная девушка. Поразмышляйте на досуге.
Он пристально смотрел на нее, на какое-то время даже вышел из своего обычного забытья.
– Да, хорошо… но я не думаю… Это все так… так необычно… – Она на секунду закрыла глаза и тут же открыла их снова. Он по-прежнему сидел напротив, это был не сон. – Если вы не возражаете, мне бы хотелось вернуться обратно в Тимоти.
Он отвез ее назад, непринужденно болтая о том о сем, и не сказал больше ни слова о своем безумном предложении. Она позволила ему помочь ей выйти из машины, запинаясь, поблагодарила за ужин – и вернулась в дом медсестер. Надо же – ни слова не сказал о том, когда они встретятся снова, думала она, стаскивая с себя одежду и укладываясь в постель. Вероятно, когда они увидятся вновь, он забудет об этом эпизоде. Она начала прокручивать вечер в воображении и заснула на середине, говоря себе, что что-нибудь все равно должно произойти.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Ничего не происходило – по крайней мере между Трикси и профессором. Следующая неделя прошла на редкость неудачно. Сестра-монахиня Снелл взяла отгулы, а старшая сестра Беннетт придиралась ко всему, к чему только можно было придраться. Обычно такая спокойная, Трикси стала раздражительной. Но вот, к счастью, наступили выходные. Накануне вечером она вышла из палаты уже довольно поздно и спустилась по каменной лестнице на этаж ниже. Хотелось скорее поужинать, пораньше лечь в постель и спокойно подумать о том, что делать с драгоценными выходными днями. Надо бы сходить в парк: прогулка успокоит издерганные нервы. Тем более что ноябрь обещает быть солнечным.
Она медленно спускалась по лестнице, с головой уйдя в свои планы, и вдруг сзади раздался голос профессора. От неожиданности Трикси отказали ноги, она споткнулась. Профессор протянул руку, поддерживая ее, и тут же отступил на шаг.
– Я когда-нибудь сломаю ногу, – сказала Трикси сердито, – если вы будете так ко мне подкрадываться. – И тут, вспомнив, с кем разговаривает, пробормотала: – Простите, сэр, вы напугали меня.
Казалось, он не слышал ее.
– У вас выходные, Беатрис? Трикси взглянула на него.
– Да.
Он смотрел на нее в упор.
– Вы бледны и, кажется, сердиты. Была тяжелая неделя?
– Ужасная. Я никогда не стану хорошей медсестрой, так говорит старшая сестра Беннетт.
Он холодно улыбнулся.
– Она совершенно права. Трикси задохнулась от негодования. Только он собрался объяснить, почему она никогда не станет хорошей медсестрой, как к ним подбежал лабораторный ассистент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46