Вообще не касается.
— Мне она показалась невежливой, — сказала она.
— Да? — Казалось, он ждет дальнейших пояснений.
— Она не пускала меня к тебе!
— А с какой стати она должна это делать? — пожал он плечами.
— Потому что я твоя жена. Ответ прозвучал сухо:
— Но это продлится недолго, насколько я понял?
Ей показалось, что он нанес ей удар в солнечное сплетение. Да, конечно, она просила его о разводе, но сейчас он впервые признал, что их брак распался, и это оказалось для нее сильным потрясением. Она почувствовала, как у нее перехватило дыхание и ослабли ноги, она уставилась на него, прикусив губу, чтобы сдержать дрожь, лицо ее побелело.
При виде подобной реакции его глаза сузились, он положил руку на ее напряженное плечо.
— Пойдем, — сказал он мягко, и от этого сердце ее заныло от боли. — Лифт — не место для разговоров. Пошли поговорим в мой кабинет.
Он нажал на кнопку, дверь открылась, и она позволила ему вывести себя из лифта и провести по просторной, устланной коврами приемной мимо референта, который быстро заговорил с ним по-итальянски, но Стефано покачал головой:
— Я занят! — отрезал он.
Крессида не сразу обратила внимание на окружающую обстановку, а когда рассмотрела ее, то заметила, что она сильно изменилась. Когда-то комната была темной, обставленной старинной мебелью, там были старинные картины и старинные очень ценные ковры, но теперь все это было убрано, заменено более светлой, более современной мебелью. Крессиде, которой эта старомодность не нравилась, перемена показалась явно к лучшему, однако это ее расстроило. Насколько же изменилась его жизнь за последнее время, подумала она, но сразу же напомнила себе, что теперь его жизнь никоим образом ее не касается.
— Садись, — его загорелая рука указала на небольшой диванчик у стены. — Я попрошу принести кофе — похоже, тебе это не помешает. Можно подумать, что ты не спала ночь.
Господи, но почему же она бросилась сюда, не замаскировав следы бессонной ночи? Теперь он будет тешить свое самолюбие тем, что она из-за него не спала ночь.
— Я не хочу сидеть! И не хочу твоего проклятого кофе!
Он не обратил на нее никакого внимания и нагнулся к селектору.
— А я хочу. — Раздался щелчок, и он, улыбнувшись, заговорил по-итальянски.
Крессиде пришлось сесть. Совершенно взбешенная, она сидела и смотрела, как очередная элегантная молодая женщина принесла поднос с дымящимся ароматным кофе, украдкой бросив на Крессиду любопытный взгляд.
Стефано налил себе кофе.
— Может быть, передумаешь? — спросил он, добавляя полную ложку сахара в свою чашку. — Это не растворимый, ты такой любишь.
Хотя запах и был дразнящим, однако почему-то его уверенное замечание разозлило ее.
— Вовсе я такой не люблю, Стефано. Больше не люблю. Я изменилась. Темные глаза сузились:
— Правда? И как же ты изменилась, дорогая? Снисходительный тон, которым был задан этот вопрос, мог бы вызвать у нее лишь ледяную улыбку и пожатие плеч, если бы он был задан кем-нибудь другим, но Стефано обладал талантом заставлять ее говорить, прежде чем она хорошенько подумает.
— Теперь я сама себе принадлежу, — заявила она.
Он поморщился:
— Это слова истинной феминистки, ведь так? Перед глазами ее заплясали огни.
— Если тебе так хочется это понимать, дело твое. Но в отличие от тебя я верю в равенство.
— Ты ко мне несправедлива, — сказал он мрачно. — Или же у тебя просто короткая память. Похоже, ты забыла, ведь я позволил тебе продолжить работу.
Его слова только подлили масла в огонь и еще больше взбесили ее:
— Позволил? — с возмущением воскликнула она. — Позволил? Как мило с твоей стороны, Стефано! Да, ты действительно позволил мне работать, но лишь до тех пор, пока это устраивало тебя. Как только моя работа вошла в противоречие с твоими интересами, ты сразу же предъявил ультиматум.
Темные глаза сузились до щелочек.
— Очевидно, у нас были различные взгляды на брак, — сказал он жестко. — Я не предполагал, что моя жена будет работать в одной стране, когда я работаю в другой…
— Но ведь все было не так! — с жаром перебила она его. Ведь работа была моей единственной отдушиной, хотела добавить она, но Стефано этого никогда не поймет. Он никогда ее не слушал, так почему же он должен слушать ее сейчас? Она печально покачала головой. — А, все это бессмысленно. Скажи мне, почему ты решил спонсировать пьесу Дэвида? — спросила она слегка дрожащим от невысказанных чувств голосом.
Он с интересом посмотрел на нее.
— Ну, а ты как думаешь?
— Давай-ка без уверток, Стефано. Я задала прямой вопрос и хочу получить прямой ответ.
Его красивые губы скривились в легкой усмешке, он пожал широкими плечами.
— Один из моих знакомых сообщил мне, что ты играешь в этом — как это вы говорите — «модерновом» спектакле. Может быть, мне доставляет удовольствие смотреть, как ты работаешь.
Неужели он заметил выражение наивной радости, на мгновение мелькнувшее на ее лице, которое она не успела подавить? Может быть, именно поэтому прозвучала его следующая отрезвляющая фраза?
— А вообще-то не очень обольщайся, дорогая, твоя пьеса — лишь одна из многих, которыми я занимаюсь. Мы решили вкладывать наши средства также и в искусство.
— Правда? — спросила она без всякого выражения.
— Да. Конечно. — Его темные глаза сузились. — Но, естественно, есть и еще одна причина моего интереса к твоей деятельности. Я подумал, почему это моя жена так заинтересована в разводе? Может быть, в ее жизни кто-нибудь появился? Кто-нибудь, за кого она хочет выйти замуж?
Если бы он только знал, как далек от истины.
— Я рада, что ты заговорил о разводе, Стефано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46