Но ей не хотелось говорить об этом ни с кем, кто был занят в этой пьесе, и уж конечно она понимала, что об этом нельзя говорить с Дэвидом.
У нее было поразительно мало друзей. Жизнь актрисы — прекрасный повод не устанавливать длительные дружеские связи. Периоды простоя чередовались с работой, когда приходилось трудиться днями и ночами, причем в различных местах, поэтому жизнь у артистов довольно кочевая, но многим именно это в ней и нравилось. Именно этого когда-то добивалась Крессида. И теперь у нее не было близкого человека.
Если не считать Джуди, ее соседки по квартире и наперсницы тех прежних дней, когда они учились в театральном училище, до того, как Стефано сделал ее исключительно своей собственностью.
Джуди поймет. Джуди была с ней с самого начала — и она, конечно, помнит тот вихрь чувств, которые в ней всегда вызывал Стефано.
Идя по ярко освещенной улице в театр, Крессида нащупала в кармане какую-то мелочь и позвонила Джуди на работу.
После нескольких приветственных фраз она сразу же перешла к делу.
— Я хотела спросить, ты не смогла бы со мной пообедать?
— Ну, конечно, — ответила Джуди. — С огромным удовольствием. Когда?
— Я знаю, что надо было предупредить заранее, но может быть ты сможешь сегодня? Короткая пауза, затем какое-то шуршание.
— Сейчас, минуточку… Ага, прекрасно, Крессида. Где и когда?
Они договорились встретиться в театре в два, а тем временем Крессида попыталась настроиться на репетицию и выбросить из головы Стефано и его проникающий в душу взгляд. Если и хочешь что-то о нем вспомнить, лучше вспомни, почему он не хочет давать развода — с горечью напомнила она себе, — для того, чтобы он мог развлекаться, не опасаясь попасть в сети брака.
Она прекрасно провела репетицию, но тем не менее была очень рада, когда они прервались на обед. Она пошла в умывальную, чтобы как следует расчесать волосы и растереть кулаками щеки, чтобы они хоть немного порозовели, прежде чем вернуться в репетиционный зал для встречи с Джуди.
Когда она пришла туда, Джуди болтала с артистами, большинство из которых она знала и которые возились на полу с шумным карапузом, с визгом крутящимся возле них.
Джуди подняла голову; увидела Крессиду и широко улыбнулась.
— Привет, радость моя! — и затем повторила фразу, которую Крессида так часто слышала от нее:
— О, Боже! Но ты такая бледная-пребледная!
Значит, напрасно она старалась, с огорчением подумала Крессида.
— Привет! — улыбнулась она в ответ. — Привет, Джек! — Она подхватила малыша на руки и закружила к величайшему удовольствию мальчика.
— Ты не сказала нам, что придет Джуди, — сказала Дженна. — Мы подумали, может быть, нам всем вместе пойти пообедать в кафе за углом?
Увидев тревожный взгляд Крессиды, Джуди встала и твердо сказала:
— Боюсь, не получится. Мы пойдем вдвоем, вернее, втроем. И кроме того, ни один человек в здравом уме не согласится добровольно пойти пообедать в компании с моим сыном!
Раздались преувеличенные стенания, и Джуди, взяв Джека из рук Крессиды, произнесла:
— Веди меня, Макдафф! — перевирая цитату. Они зашли в кафе неподалеку, где заказали для себя кофе с бутербродами, Джек же был вполне удовлетворен пакетиком с чипсами.
— Такая лапочка, — заметила Крессида, когда ее крестник ткнул ей в подбородок чипе.
— Он легко ко всему привыкает, — ответила Джуди, стараясь, хотя безуспешно, скрыть свою гордость. — Когда мама работает, это необходимо. Ну ладно, — сменила она тон. — Это все очень мило. Рассказывай, что с тобой случилось?
Крессида взглянула на нее.
— А что, заметно? — спросила она.
— Угу. По крайней мере для меня. Ты нервничаешь. Ты бледна. Ты несчастна.
Официантка принесла бутерброды, но Крессида отодвинула тарелку.
— Это все из-за Стефано, — сказала она глухо. Рука Джуди, которой она наливала молоко в кружку Джека, так и застыла в воздухе.
— Стефано? — переспросила она. — А что с ним?
— Он вернулся.
— Что ты имеешь в виду? Вернулся куда?
— Сюда, в Лондон.
— Ну и что? Его семья всегда вела здесь дела, разве нет? Тебе вовсе не обязательно встречаться с ним.
Крессида нервно барабанила длинными пальцами по пластиковому столику.
— Ты не понимаешь. Мне приходится встречаться с ним. Он наш новый «ангел»
— спонсор нашего спектакля.
— Чего-о-о? — Джуди так громко и с таким недоверием переспросила, что Джек уронил свою кружку.
— Это действительно так, — вздохнула Крессида, поднимая кружку и возвращая ее малышу. — Он вернулся в мою жизнь, и как! — Но хотя они с Джуди были достаточно близки, ничто не могло заставить ее рассказать подруге о том, как они впервые встретились в гримерной. Как она смогла бы рассказать о своей слабости, такой унизительной, которая возникает всякий раз, когда этот человек появляется рядом? Рассказать, как она смотрела на него, млея под ласкающими руками, раскрываясь при его прикосновении, как засыхающий цветок раскрывается навстречу дождю… Она тряхнула головой, чтобы забыть все это.
Джуди с недоумением смотрела на нее.
— Но почему же Стефано решил финансировать спектакль? Он терпеть не может театр?
— Я не знаю, — в отчаянии ответила Крессида. — И насколько мне известно, это единственный спектакль, других нет. Это потому… Потому что…
— Потому что ты в нем играешь, — медленно закончила за нее Джуди.
— Да, да. — Крессида уставилась на подругу. — А ты откуда знаешь?
— Ой, да ладно, не считай меня полной дурой. Для того чтобы это понять, не надо быть Эйнштейном. Это же совершенно очевидно, однако интересно — почему?
Крессида прикрыла свои огромные зеленые глаза. И правда — почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46