Крессида склонилась над полоскательницей, притворившись, что внимательно разглядывает плавающий там кусочек лимона, застигнутая врасплох болезненным чувством ревности, пронзившим ее. Прошло несколько секунд, прежде чем она настолько взяла себя в руки, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Правда? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно непринужденнее. — И что, есть у нее кто-нибудь на примете?
Он пожал плечами.
— Ну, разумеется. Одно из главных неудобств для человека, собирающегося разводиться, — не сразу произнес он эту фразу, — это то, что матери и сестры вечно подыскивают какую-нибудь, по их мнению, «подходящую партию».
Именно поэтому он и не хочет с ней разводиться — он сам говорил об этом. Потому что его брак защищал его от этих женщин. Она посмотрела на массивную серебряную вилку, лежащую у ее тарелки, и подумала, а что произойдет, если она треснет этой вилкой по тарелке так, что та разлетится на тысячи осколков.
— Одно из неудобств, — произнесла она сухо. — Многие мужчины отдали бы за это «неудобство» все на свете.
— Ну, может быть, большинство мужчин так бы и поступили. — Он сделал паузу. — Однако я предпочитаю заниматься охотой сам.
Она удивилась, какой самоубийственный порыв заставил ее задать следующий вопрос.
— А у тебя есть кто-нибудь на примете? — с непринужденным видом спросила она. — Для того чтобы иметь честь родить себе наследника?
Но когда она подняла глаза, то была поражена той яростью, которой горели его глаза.
— Тебе действительно нет до этого никакого дела? — вырвалось у него. — Неужели ты настолько бесчувственная, жестокая?..
— О, похоже, я появилась в самый удачный момент, — раздался низкий голос с американским акцентом. — У вас здесь поединок или можно вмешаться?
У Крессиды отнялся язык, однако Стефано вскочил и, схватив женщину за обе руки, наклонился, чтобы расцеловать, как это принято на континенте.
— Эбони! — воскликнул он приветливо. Эбони, с презрением подумала Крессида, какое претенциозное имя, даже если оно ей и идет.
Женщина была ненамного ниже Стефано — примерно ста восьмидесяти сантиметров ростом, у нее была загорелая шелковистая кожа и гордый вид амазонки. Глаза у нее были темно-шоколадного цвета, однако самой поразительной чертой ее внешности были волосы — иссиня-черные, спадающие до пояса густым волнистым шелковым водопадом. Она спокойно положила свою руку с ярко-красным маникюром на плечо Стефано, и Стефано, который не очень любил случайные прикосновения, похоже, совершенно не возражал.
После короткого оживленного разговора, из которого Крессида была полностью выключена, Стефано, казалось, неожиданно вспомнил о ее присутствии.
— Эбони, — сказал он. — Познакомься с Крессидой. Крессида, это Эбони, ты, возможно, видела ее фотографию на обложке «Вог» этого месяца.
Шоколадные глаза сузились.
— Крессида? — переспросила она, и в глазах появился холодный блеск.
— Крессида — актриса, — пояснил Стефано, и Крессида убрала руки под стол, чтобы никто не заметил, как они дрожат. Он сказал «актриса», а не жена. Актриса. Может быть, он влюблен в эту шикарную манекенщицу? Может быть, с ней он не нуждался в защите брачными узами?
— О? — протянула Эбони. — Актриса? Я не могла вас где-нибудь видеть?
— Сейчас мы готовим к постановке «Все или ничего» в театре «Карлисл», и в прошлом году я делала несколько рекламных роликов на телевидении, — тихо и без каких-либо эмоций ответила Крессида.
Наступила небольшая пауза, нарушенная Эбони.
— Ну, хорошо, — улыбнулась она, и в глазах ее, устремленных на Стефано, был недвусмысленный вопрос. — Похоже, что я здесь лишняя. Увидимся завтра, Стефано? — Последовала пара поцелуев, и она удалилась своей змеиной волнообразной походкой, провожаемая взглядами всех мужчин в ресторане.
Стефано вернулся на свое место и внимательно посмотрел на Крессиду.
— Может, хочешь спросить что-нибудь? — насмешливо улыбнулся он.
Ревность в ней боролась с печалью. Только не дай ему увидеть, что тебя это волнует, говорил ей внутренний голос.
— С какой стати? — спросила она спокойно. — Похоже, вы хорошо знакомы. Он откинулся на спинку стула.
— Да, — согласился он. — Может быть, даже лучше, чем ты, знакома с Дэвидом, Крессида.
Эта фраза вызвала волну отвращения, и Крессида поняла, что больше ни одной секунды не сможет выдержать этой пытки, ведь это была настоящая пытка.
Она, конечно, сошла с ума, согласившись прийти сюда сегодня. Вот ведь наивная дурочка! Она отодвинула стул.
— Прости, Стефано, но я не думаю, что это была удачная идея с рестораном. Я не смогу здесь просидеть до конца ужина. Мне очень жаль. Я хочу домой.
К ее удивлению, он не сказал ни слова, попросил счет и настоял, чтобы с него взяли деньги за несъеденные блюда. Крессида видела, с каким удивлением смотрели на них другие посетители ресторана, однако Стефано спокойно повел ее к выходу с совершенно безразличным видом, как будто все это его не касается… Она подумала, что множество мужчин, и Дэвид например, сочли бы ситуацию совершенно неловкой. Но Стефано, подумала она, не похож ни на кого другого, о чем он и сам ей не раз говорил.
Их дорога домой проходила в полном молчании и казалась Крессиде бесконечной. Атмосфера в автомобиле казалась густой от напряжения, и она как-то особенно чувствовала его присутствие рядом с собой. Она вспомнила, как они обычно возвращались из театра, по дороге обсуждая увиденное, и, убедившись, что прислуга ушла домой на ночь, занимались любовью, затем Стефано готовил полуночный пир — приносил хрустящий хлеб, омлет, вино, все это они ели прямо в кровати, хихикая, как нашкодившие ребятишки, когда крошки падали на простыни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46