Я пожалела, что стала слушать. Знала же, что Катька меня недолюбливает. Да и сама я не испытывала к ней особой симпатии. А вот злоба ее меня неприятно поразила. И тоже не потому, что я о ней не подозревала. Только одно дело подозревать, а другое — услышать вот так, наяву. Не успев обдумать ситуацию, подчиняясь порыву, я вошла в комнату.Головы девушек повернулись в мою сторону. У большинства на лицах было написано смущение. Катька сидела красная, черные брови нахмурены, глаза жгуче и ярко сверкали. В отличие от других девушек, она еще не начинала переодеваться, только красилась. Заметив меня, она тут же отвернулась. Кое-кто из девушек махнули мне рукой, здороваясь. Верочка улыбнулась. Шурочки в гримерной не было. Я, чувствуя, что все во мне кипит, прошла к своему столу. Хотела сесть, но не выдержала и повернулась к Катьке:— А я, Катя, все сейчас слышала, что ты тут обо мне говорила.Катька, продолжая подрисовывать бровь, с издевкой спросила:— А разве вас в университетах не обучают, что подслушивать некрасиво? Особенно для такой высокоученой дамочки.— Я случайно услышала.Катька повернулась ко мне всем телом:— Знаем мы, как это у вас все случайно получается. Случайно слушаем, случайно мужиков перехватываем, случайно на графские денежки нацеливаемся, потом случайно клуб под себя подгребаем — все у тебя случайно, все у тебя по-тихому, все у тебя исподтишка!..— Катя! — укоризненно и предостерегающе воскликнула Верочка. — Как ты можешь?!— Что Катя? Я уже двадцать лет Катя! — закричала она, уже почти не в силах сдерживаться. Она почти задыхалась.Но и я почувствовала прилив гнева. Редкий случай для меня. Я ощущала себя обиженной, тем более что, несмотря на свою неприязнь к Катьке, я всегда старалась вести себя с ней корректно и ничем не задевать ее. Обидело еще и то, что меня можно было бы подозревать в желании завладеть деньгами Графа. Я никак не думала, что мои отношения с Графом со стороны могут быть истолкованы с такой меркантильной точки зрения. Кроме обиды я чувствовала и удивление. Удивила злоба, которая вдруг прорвалась у Катьки.— Что ты злишься? — сдерживаясь, сказала я. — Что ты на других свои грехи перекладываешь? Если у тебя ничего не получилось с Графом, то винить надо только себя. С себя спрашивай. У вас было время, и если он охладел к тебе, то я тут при чем? Если у вас что и было, то уже прошло, неужели так трудно понять?— Ах, она меня еще и убеждает! Она меня за дурочку держит! Мы все здесь дуры необразованные, в лесу родились, пням Богу молились! Одна Светочка наша все понимает, нам может разъяснить, как мужчин на привязи держать!Катька вскочила со стула, всплеснула руками и в злобном раздражении уставилась на меня. Мне даже показалось, что она сейчас кинется в драку, вцепится в волосы, и все закончится одной из тех безобразнейших сцен, которые и в кино наблюдать неприлично. Девушки, забыв о гриме, повернулись к нам. Некоторые вскочили в испуге: не одна я ощущала, что ситуация может взорваться в любой момент.— Катенька! — воскликнула Верочка, всплескивая руками. — Успокойся, Света не виновата!— Молчи, дура! — взвизгнула совсем не помнящая себя Катька. — Еще ты там голос подаешь! Светка, конечно, святая. Она замуж за хозяина хочет. Это мы просто спим с мужиками, а она хочет законно спать. Чтобы не подарками ограничиться, а все захапать! Конечно, не виновата. Это мы виноваты, что до нее до такого не додумались!— Если хочешь знать, — все еще сдерживаясь, сказала я, — мой отец может хоть десяток таких «Русалок» купить. Мне незачем охотиться за деньгами.— И здесь она лучше нас! — взвизгнула Катька. — Она деньги презирает! Ей лишний клуб только помешает! От него у нее мигрень начнется. Она у нас от запаха денег заболеет!— Кто еще заболеть хочет? Что у вас тут за митинг? — раздался вдруг голос Шурочки, который как раз входил в дверь.Появление Шурочки всех обрадовало. Он своим появлением словно бы разрядил наэлектризованную атмосферу нашей гримерной: послужил громоотводом, принявшим на себя ослабевшие удары наших молний.— Катенька! А ты почему еще здесь? Ты заболела или нет? Раз отгул взяла, надо ехать домой. Домой, домой, и без разговоров, — замахал он руками. — Завтра чтобы была свеженькой и красивенькой.Все и впрямь, словно бы получив разрядку, повернулись к своим зеркалам. Катька, едва не топнув ногой, резко повернулась и упала на свой стул. Я посмотрела на часы: до моего выступления было еще время, часа полтора, не меньше. В гримерной оставаться мне было тягостно. Повернувшись, я пошла к выходу, мне захотелось увидеть Графа, как-то успокоиться.— Жаловаться пошла! — ясно услышала я за спиной злобное шипение Катьки, но не оглянулась; после этой стычки стало мне нехорошо, действительно хотелось кому-нибудь поплакаться в жилетку. Я не думала, что со стороны мои отношения с Графом можно истолковать так. А главное, я знала, конечно, но все же не думала, что все так прозрачно, все так заметно другим. Занятая собой, собственным миром, я просто не хотела видеть очевидное.— Иди домой! — закрывая за собой дверь, услышала я голос Шурочки. — Лечись!..Поворачиваясь от двери, я столкнулась с шедшей мимо Натальей Николаевной, нашей Мамочкой. Чтобы удержаться, она обняла меня и сверху вниз посмотрела мне в глаза. И сразу что-то поняла.— Ты чем-то расстроена? — участливо спросила она.В этот момент дверь гримерной распахнулась, оттуда вылетела Катька, непримиримо скользнула по нам огненным взглядом и, быстро вбивая в ковровую дорожку каблучки, пошла к лестнице. Наталья Николаевна перевела взгляд на меня и покачала головой:— Достали?— Да не то чтобы да…— Все-таки достали, — убежденно вздохнула Наталья Николаевна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94