Чанс отругал себя за то, что снова забыл про этот прогресс в их отношениях. После стольких лет, когда они были просто друзьями, знавшими, что когда-нибудь станут друг для друга чем-то большим, настало наконец время для этого большего.
Он наклонился и мягко дотронулся губами до ее губ. Она сжалась на мгновение, затем расслабилась, и ее рука легла ему на грудь, но тела их не касались друг друга. Он подумал, стоит ли пускать в дело язык, но поскольку родители были слишком близко, решил, что на сегодня достаточно. Прикосновение было приятным и совсем не таким неуклюжим, как это было в ту ночь на мостике.
Когда он, оторвавшись от ее губ, посмотрел на Пейдж, та смущенно улыбнулась.
– Увидимся вечером. – И ушла.
Чанс отправился обратно на кухню.
– Ну так что? О чем ты хотела со мной поговорить?
– А почему ты решил, что я хотела поговорить с тобой? – спросила Эллен, неумело разыгрывая удивление. – Я просто хотела отпустить Пейдж пораньше, а ты поможешь мне с посудой. – Она повела бровью, затем все же сдалась, горестно вздохнув: – Чанс, я беспокоюсь за вас с Пейдж.
– Мама… – Он закатил глаза.
– Знаю, знаю. – Она подняла руку, приглашая все-таки дослушать ее. – Я обещала, что не буду вмешиваться. Я только… мне показалось, что вы… что вы ведете себя немного формально.
– Нам нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу, – успокоил ее Чанс. – Когда так долго видишь в человеке только друга, сложно изменить все в один день и увидеть в ней женщину… ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Поэтому я и попросил тебя дать нам возможность самим в себе разобраться. Беспокойные родители, толкающие нас к отношениям, к которым мы еще не готовы, могут только все испортить.
– Я согласна, и я тебя ни к чему не толкаю. Правда. В сущности… я пытаюсь сделать как раз обратное.
– Как это? – Он непонимающе уставился на мать.
– Чанс… – Она выключила посудомоечную машину. – Ведь твой интерес к Пейдж связан не только с тем, что ваши престарелые родители хотят видеть вас вместе?
– Кто это «престарелые родители»? – поддразнил он.
– Перестань, – вспыхнула Эллен. – Ты же знаешь, что я уже достаточно стара, чтобы стать бабушкой.
– Да, действительно, – шутливо протянул он.
– Я просто… просто не хочу давить на тебя, не хочу, чтобы ради меня ты делал то, чего тебе самому не хочется.
– Ты на меня не давишь. Просто я не хочу торопиться. Брак – это серьезное дело.
– Да, разумеется. – Эллен присела на край стола. – Только иногда мне кажется, что ты относишься к этому чересчур серьезно.
– Что ты имеешь в виду?
– Чанс, тебе никогда не хотелось плюнуть на все, перестать быть таким хорошим и правильным и просто получать от жизни удовольствие?
– Удовольствие? – Он не верил своим ушам.
– Да, удовольствие! – повторила она. – Влюбляться – это как… как лепить пироги из грязи. Ничего не получится, если боишься испачкаться.
– Не уверен, что я правильно тебя понимаю.
– А я и не жду, что ты поймешь меня. – Мать посмотрела на него с горестным смирением, которое всегда появлялось в ее глазах, когда она говорила, что Чанс похож на отца.
Удовольствие… Он пытался представить себе, как это бывает, но совершенно не мог связать этого с таким серьезным шагом, как выбор человека, с которым ты должен провести всю жизнь.
– А у вас с отцом было именно так? – Она грустно улыбнулась.
– Мы сейчас говорим не о нас с отцом.
– Но мне все-таки хотелось бы знать. Вы так подходите друг другу, и вам хорошо вместе. Но как вы узнали об этом тогда, в самом начале?
– Мы не знали. И… – Эллен опустила глаза. – Я до сих пор не знаю, так ли это.
Она сказала это тихо, почти не слышно, но ее слова прозвучали для Чанса оглушающе.
– Но вы так хорошо ладите друг с другом!
– Мы научились этому за столько лет. У твоего отца есть банк, бильярд, его коллекция монет. А у меня есть, – взмахнула она руками, посмотрев вокруг себя, – все это и мой клуб.
Чанс пытался понять, о чем говорит его мать. Но слова, долетая до его ушей, будто теряли свой смысл, таяли в воздухе.
– Ты хочешь сказать, что не любишь его?
– О нет. – Она мягко улыбнулась, но в ее глазах была все та же грусть, словно невыплаканные слезы. – Я люблю твоего отца больше всех на свете и, очевидно, больше собственной гордости. Я же говорю, что любовь – дело мутное.
– Я все еще не понимаю.
– Я тоже. – Она улыбнулась уже светлее, уже почти по-настоящему. – Я чувствую, что старею. Обещай мне одну вещь. – Мать притянула Чанса к себе и крепко сжала его руки. – Если ты не любишь Пейдж как женщину, не любишь ее так, чтобы тебя не заботило, что подумают о вас окружающие, если ты не готов принести любую жертву, чтобы только быть рядом с ней, и если все остальное не теряется в твоих глазах по сравнению с этим, не женись на ней.
– Но… я думал, ты хочешь, чтобы мы поженились.
– Я хочу, чтобы ты был счастлив. – Она снова сжала его руки. – Чтобы вы оба были счастливы. Я очень люблю эту девушку и не могу допустить, чтобы она, выйдя замуж, всю жизнь знала, что ее муж женился на ней только потому, что так было правильно. – Эллен посмотрела в глаза сыну. – Это унизительно для любой женщины. Пусть твой выбор будет в сто раз менее удачным, но это будет твой выбор.
Образ Авроры, словно вихрь, промелькнул в голове Чанса, еще больше сбивая его с толку. Только в кошмарных снах она могла бы явиться ему в образе жены, как бы сильно ни хотел он видеть ее снова в своей постели. Решение о браке должно подчиняться только логике и здравому смыслу, а не разыгравшимся бесконтрольным гормонам. И все же… целую жизнь видеть рядом с собой… Аврору? Каждое утро просыпаться рядом с ней?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104