— проворковала она, обольстительно улыбаясь ему.
Для женщины викторианской эпохи взгляд ее, обращенный на Натаниэля, был уж чересчур откровенным. Я вдруг почувствовала укол ревности. Ревности? Мысль эта ошеломила меня. Он был почти на сто лет старше меня и собирался, к тому же, в эту субботу обвенчаться. Что мне до того, если он даже и спит с такой девицей, как Пруденс? Однако, как ни странно, меня это весьма задевало.
Миссис Пратвелл откашлялась, бросив на дочь взгляд, от которого, вероятно, тут же засохла бы даже гигантская секвойя.
— Мы приехали уточнить некоторые последние детали в отношении вашего бракосочетания, а также свадебного обеда, — начала она, обращаясь к Натаниэлю. — А теперь, будь так добр…
Момент был самым подходящим, чтобы удалиться.
— Прошу извинить меня, — проговорила я, поднимаясь, — но я должна проверить, как там моя собака.
— Ваша собака? — Миссис Пратвелл удивленно подняла седые брови. — Хотя мне, конечно, следовало бы догадаться об этом с самого начала, — она презрительно фыркнула и отвернулась, не сказав мне на прощание даже «до свидания».
Натаниэль, надо отдать ему должное, проводил меня до дверей.
— С вами все в порядке? — В его голосе звучало откровенное беспокойство.
— Лучше не бывает!
Он сдвинул брови, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
— Я понимаю, вам должно быть неловко. Вы не?..
— …Не сказала им, что я шлюха? — По его виду я поняла, что попала не в бровь, а в глаз. — Нет, разумеется.
— Простите, — произнес он с явным облегчением. — Я не хотел, чтобы ваша встреча с Пруденс произошла подобным образом.
— Вы боялись, что я поставлю вас в неудобное положение?
Его молчание ясно показало мне, что я была права в своем предположении. На глаза у меня навернулись слезы, и я с силой сжала веки, чтобы не расплакаться. Я была недостаточно хороша для него… для кого бы то ни было… Но он не должен видеть, как я расстроена; хотя я и потеряла всех и вся, перенесясь сюда, при мне еще оставалась моя гордость.
На лице Натаниэля появилось смущенное выражение.
— Ну-ну, не надо. — Он протянул руку и промокнул мне слезы своим носовым платком. — Не может быть, чтобы все было так уж плохо.
Я моргнула, хлюпая носом.
— Да… даже мое платье и… и то им не понравилось. — Я скомкала в ладони его платок. — Я ни… никогда здесь не приживусь, ни… никогда.
Мне показалось, он огорчился.
— Это вполне приличное платье. Хотя, конечно, не… не такое яркое, как те, к каким вы, вероятно, привыкли. Она принадлежало моей матери.
— Вашей матери? Простите, Натаниэль, я не знала… — сказала я поспешно, но исправить что-либо было уже поздно.
Снаружи донесся тоскливый собачий вой.
— Пойдите займитесь своим псом. — Приняв вновь чопорный вид, Натаниэль резко повернулся ко мне спиной и возвратился к своим гостям.
У меня было такое чувство, будто меня только что подвергли своего рода испытанию — и я его не выдержала. В отчаянии я сжала кулаки.
Как мне пробиться сквозь стену, которой он себя окружил, и заставить его мне поверить?
Я не могла просто взять и исчезнуть из жизни Натаниэля, не попытавшись прежде убедить его не жениться на Пруденс — как ради Виктории, так и ради него самого.
Внезапно по спине у меня пробежал холодок. Помешав ему жениться на Пруденс, я тем самым изменю ход истории. А это было весьма рискованным делом. Что если своим вмешательством я сделаю все только еще хуже?
Ну-ну, успокойся, сказала я себе. Что может быть хуже исчезновения Натаниэля во время землетрясения или полученных его сестрой ожогов? И все-таки меня одолевали сомнения. Решив подумать обо всем этом на досуге, я обратилась мыслями к более насущной в данный момент проблеме: что мне сделать или сказать, чтобы убедить Натаниэля в своей способности предсказывать будущее?
Аполлон, когда я нашла его в его новом обиталище, пребывал в дурном настроении. Он лежал на животе, положив голову на передние лапы, и в нескольких дюймах от его морды валялась говяжья косточка, к которой он, похоже, даже не притронулся.
— Я прекрасно понимаю, как ты должен сейчас себя чувствовать, — сообщила я ему.
После нескольких неудачных попыток, — мешал турнюр — я наконец неуклюже, боком села возле загончика и тщательно расправила серую юбку, чтобы она не измялась. Аполлон подполз к металлической сетке и, ткнувшись носом в мою ладонь, заскулил. Вид у нас обоих был глубоко несчастный.
— Ну-ну, не могу поверить, что все так уж плохо, — послышался вдруг чей-то голос и, подняв голову, я увидела перед собой миссис 0'Хара. — Что до меня, — продолжала она, — то я не сторонница того, чтобы баловать животных. Но щенок выглядел таким несчастным, что Виктория убедила меня сделать один раз исключение из правил.
Я широко улыбнулась, увидев в руках у нее тарелки. На каждой было по жареному яйцу и хрустящему ломтику бекона.
— Благослови вас Бог, — проговорила я, беря у нее одну из тарелок.
Отдав мне мою порцию, она открыла дверь в загончик и поставила вторую тарелку перед Аполлоном. Он тут же навострил уши и, потянувшись, обнюхал щиколотки миссис 0'Хары. К моему изумлению она наклонилась и почесала у него за ухом.
— Уверена, порода у него не такая уж и плохая, — изрекла добродушно миссис 0'Хара, когда Аполлон набросился на еду с жадностью льва, раздирающего зебру.
Поглощенная яичницей с беконом, я слушала ее вполуха. Урчание у меня в животе было, пожалуй, громче тех звуков, какие издавал обычно Аполлон, когда у него было дурное настроение.
— А где Виктория? — спросила я, проглотив очередной кусок. — В школе? Экономка покачала головой.
— Милая деточка плохо чувствует себя сегодня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91