Она давала ему право прикасаться к телу и любить ее. Когда он поцеловал Линну снова, они слились в одно целое. Это было каким-то безумием. Матт хотел оказаться с ней в постели, стать частью ее тела, отдать ей всю свою нежность. Он хотел утонуть в ней, крепко сжать в своих объятиях и никогда не расставаться.
Неожиданно она вздохнула и вздрогнула. Он сразу же вернулся на землю, очнувшись от грез наяву. Опустив голову и касаясь подбородком ее макушки, он крепко прижал Линну к своей груди Линна стала осторожно трогать кожу его подбородка, исследуя ее своими пальцами, и он замер от наслаждения, его тело оживало только в тех местах, к которым она прикасалась. Ее рука медленно спустилась по его шее и остановилась, коснувшись воротника куртки. Она не просто дотронулась до него, она вызвала целую бурю чувств, которые взорвались внутри. Как он был счастлив в тот момент, как благодарен за него судьбе! Ее горячее тело, прижавшись к его груди, обдавало жарким пламенем. Матт замедлил дыхание, чтобы дышать с ней в такт и чтобы почувствовать себя еще ближе к Линне. Они долго сидели так, обнявшись в безмолвной темноте.
— Куртка эта защитного цвета, — наконец сказал он. — Она уже старая, я ношу ее несколько лет…
Он почувствовал, как ее губы, прижатые к его щеке, растянулись в улыбке.
— А у тебя чудесное лицо, с ямочками, красивые глаза с длинными черными ресницами, — продолжал он, — и я могу сказать тебе по секрету, что у тебя удивительные губы, просто созданные для поцелуев.
Из ее груди вырвалось что-то среднее между рыданием и смехом.
— Я хочу, чтобы ты знала, что я… — начал он, не вполне уверенный в том, что собирается сказать, но испытывая потребность хоть частично выразить свое отношение. — Это было прекрасно, — закончил он, не сумев подобрать подходящих слов.Больше сказать было нечего.
Линне казалось, он читает ее мысли. Прекрасно. Невероятно прекрасно. Его сердце ровно стучало в груди, и она закивала головой, прислушиваясь к каждому удару и все сильнее прижимаясь к нему, боясь, что волшебная сказка исчезнет. Сказка, в которую она вошла сегодня ночью с этим человеком. Ей хотелось сидеть вот так всю жизнь, и чтобы всю жизнь его надежные руки вот так же крепко обнимали ее. Это было какое-то новое, неизведанное щемящее чувство. Чем больше времени она находилась рядом с ним, тем ближе он ей становился, тем, сильнее разгоралась страсть и тем большего хотелось. Его поцелуи заставляли забыть о реальном мире и уводили в царство, о существовании которого она прежде и не подозревала, и где она могла парить, словно птица, упиваясь сладостным восторгом. Да именно так и должно быть, когда люди любят друг друга.
Она ничего не знала об этом человеке, кроме разве того, что он всегда появлялся рядом, когда ей требовалась помощь. И за всю свою жизнь ей еще никогда так не нужна была поддержка как сегодня вечером. Каким-то образом ему удалось открыть для нее новую безопасную дорогу и она никогда уже не будет такой, как прежде. Какая-то волшебная, таинственная и… химическая связь была теперь между ними. Она чувствовала, как ее поцелуи впитывались его телом и растворялись в нем.
Когда волшебство растаяло и реальность снова тяжелым бременем опустилась на плечи, она сразу сникла, чувствуя себя обиженной и обманутой. Раздался звук подъезжавшего к дому грузовика Джея. Сердитые голоса ворвались в тишину ночи. Открылась дверца машины, потом со стуком захлопнулась. Завелся двигатель другого автомобиля, и, сорвавшись с места, автомобиль помчался прочь. Старый привычный мир вступал в свои права. Но как же Линне этого не хотелось! Как ей не хотелось отрываться от Матта, размыкать свои и его объятия! У него были ключи от дверцы, которая вела в прекрасный мир, откуда так трудно было возвращаться — таким притягательным и безумно-прекрасным он был.
Услышав голоса, Матт выпустил Линну из своих объятий, и она неохотно поднялась на ноги, наступив на листья лаванды, аромат которых снова коснулся ее ноздрей. Она сломала еще одну веточку и зажала в кулаке. С этого дня запах лаванды всегда будет напоминать ей об этих чудесных мгновениях. Интересно, как же теперь она будет жить?
Матт открыл глаза, и в них потоком хлынул окружающий мир. Он сощурился от слабого лунного света и заморгал ресницами, привыкая к бледным краскам ночи. Как это восхитительно! Но нужно остановиться. «Что ты можешь предложить дочери Сэма Боумонта? Ты всего-навсего полицейский, Хэлстон. Может быть, секс? Нет, ты так не думаешь. А что будет, когда ты закроешь дело и уедешь домой?»
— Я живу в Чикаго, здесь пробуду совсем недолго, — тихо сказал он.
Линна словно окаменела.
— Это вовсе не означает, что я не хотел всего этого, — поспешно попытался Матт исправить положение. — Я очень хотел. Все это было так прекрасно, но… Просто ты должна знать, что, когда я уеду… Ты не должна думать ничего… такого. Ты…
Он чувствовал себя полным идиотом: бормочет что-то о своем отъезде, в то время как она, все еще не желая уходить от него, стоит здесь, рядом с ним, такая беззащитная, не говоря уже о том, как ему самому не хочется оставлять ее и как она ему нужна.
Линна внутренне содрогнулась. Он сказал, что все замечательно, все прекрасно теперь, когда он видит и трогает ее. Но он вполне недвусмысленно предупредил, что когда уедет из города, ее забудет.
— Мой отец умирает, — сказала она, стараясь отдалиться, улететь куда-нибудь на миллионы миль от этого места.
— Боже мой, мне очень жаль, — быстро сказал Матт.
— Я узнала об этом вчера. Он хотел, чтобы я съездила к врачу, проверила, нет ли улучшений со зрением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136