На этот раз предупредив, он подул, чтобы рана побыстрее подсохла, Линна поежилась от боли и нервно рассмеялась. Матт стал торопливо накладывать повязку, чтобы она смогла, наконец, опустить руки. Бинт ложился крест-накрест: со смуглого загара на молочную белизну, с молочной белизны на смуглый загар.
— Ну вот, пока не приедет врач, пусть останется так.
— Спасибо, — она с явным облегчением опустила затекшие руки на колени. — Спасибо за вашу заботу. Мне просто повезло, что вы тогда проезжали мимо.
— Мне только хотелось бы оказаться там на несколько минут раньше.
Она снова рассмеялась, и на этот раз ее смех закончился нервными всхлипами:
— Я бы тоже этого хотела.
В ярком дневном свете темно-коричневые шелковистые волосы девушки отливали красноватым золотом.
— Будьте добры, не двигайтесь, — попросил он, и пока она сидела, застыв словно камень, Матт, стараясь не сделать больно, выпутывал из ее волос застрявший в них листок ежевики.
Справившись наконец с упрямцем, он положил листок ей на ладонь.
Йод закончился, и Матт, приподняв правую руку Линны, стал спиртом смазывать всю внутреннюю поверхность предплечья, до самого локтя покрытую мелкими ссадинами. На лице девушки было выражение смиренной покорности, и, кроме коротких судорожных вздохов, она не проронила ни звука.
Она была на удивление стойкой. Матт видел, как взрослые мужчины раскисали, оказавшись в подобной ситуации. А она такая хрупкая. И ничего не видит. А он послан сюда для выполнения специального задания на короткий срок. Он отбросил эти мысли прочь.
Наконец послышался слабый вой сирены. Матт заметил, как от этого звука настороженно напряглось тело девушки. Они будут здесь через две минуты, прикинул он, и почувствовал, что одновременно с глубоким облегчением у него в душе зашевелилось сожаление. Полицейская машина уже подъезжала к дому.
Ко всем его чувствам примешивалось еще и сознание собственной вины. Матт не помнил ни номеров подозреваемого голубого седана, ни ее водителя, ни какой бы то ни было особой приметы, которую он мог бы сообщить своим коллегам-полицейским. Несомненно, немного позже он детально восстановит эту сцену в памяти. Так всегда бывает. Он видел того парня, и его подсознание выдаст ему подробную картину. Но позже. Если бы этот ублюдок знал, что ему надо делать, то немедленно уехал бы из страны.
Сирена защебетала у самого крыльца. Завизжали тормоза патрульной машины. Матт открыл входную дверь и посторонился, давая профессионалам вступить в дом и в свои права. Их реакция на то, что девушка является дочерью Сэма Боумонта, не оставляла сомнений, что, как она сама, так и ее отец были высокопоставленными лицами в поселке. Оба полицейских стали заметно нервничать, когда Линна решительно воспротивилась ехать в больницу. Матт, наблюдая, как она, подчинившись требованиям протокола, отвечает на вопросы его коллеги и как врач с необычайным волнением рассматривает ранения на ее теле, пытался понять, с какой целью было совершено это варварское нападение.
Ограбление — это понятно. Здесь все логично: легкая жертва, дорогое обручальное кольцо, золотое ожерелье, деньги в кошельке. Но почему с ней обошлись так жестоко? Почему этот здоровый сукин сын, который был как минимум на девяносто фунтов тяжелее, так издевался над ней, прекрасно зная, что перед ним слепой и беспомощный человек, не способный даже попытаться убежать от него? Это было странно. Матт почувствовал себя в полной растерянности, словно щенок, который, схватив в зубы носок, не знает, что с ним делать.
Если только этот парень не извращенец и не циничный «любитель», который почему-то запаниковал, то его действия совершенно не понятны. Она сказала, что нападение длилось не более двух минут, и у Матта не было оснований ей не верить. Но ведь не было предпринято даже попытки изнасилования, а сексуальные извращенцы именно с этого и начинают. Если же говорить о «любителях», то они, по крайней мере, стараются ощупать свою жертву. Этот же мерзавец действовал быстро, и каждое его движение было рассчитано. Он сумел снять с нее все драгоценности и как следует «обработать» всего за две минуты.
Линна была почти в полном изнеможении, когда ее стали расспрашивать о деталях происшествия. Матт помог ей припомнить те подробности, о кото рых она упоминала раньше. Он подтвердил, что видел на дороге парня, похожего на описанного Линной хулигана. Его мозг все это время не переставал напряженно работать, и вывод, который он делал на основе анализа всей ситуации, очень не нравился Матту: нападение было преднамеренным, оно имело своей целью запугать девушку.
Несмотря на то, что Линна часто путалась в незначительных деталях и приходила в замешательство, его поражало, как четко она запомнила главное, то, что пострадавшие обычно упускают из вида. Она смогла так точно описать этого рыхлого, потного, отвратительно пахнувшего парня, что он сразу же узнал в нем невысокого запыхавшегося молодого мужчину, садившегося в голубой седан.
К тому времени, как полицейский закончил составлять отчет, а врач дал ей пару болеутоляющих таблеток «тайленола», Линна была полуживая. Как только патрульная машина отъехала от дома, Матт провел ее в спальню и уложил в постель прямо в одежде, а сам принес с кухни табуретку и, поставив табуретку в коридоре возле приоткрытой двери комнаты Линны, уселся на нее. Если она проснется, то не должна испугаться, что осталась одна.
Его собственный адреналин уже иссяк, и он почувствовал, как на него, словно медведь, наваливается невыносимая усталость, а плечи туго стягиваются стальным кольцом сдерживаемой ярости, которая разгорается, как только он начинает думать о напавшем на девушку подонке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136