В чашку она добавила молока и большую ложку меда, посля чего опустила в нее кубик льда, чтобы остудить кипяток.
Линна протянула руки за своей чашкой, и Курт ужаснулся, увидев, как повреждены ее пальцы.
— О Господи, что они сделали с твоей рукой? Он отрицательно покачал головой на предложение Анни выпить с ними чаю и подсел ближе к Линне.
— Не могу поверить, что это случилось. Бедная девочка. Как я тебе сочувствую! — он взял чашку из ее рук и отставил в сторону, чтобы рассмотреть синие пальцы. — Я настаиваю на том, чтобы отвести тебя отсюда домой.
Линна стала возражать, но он был настроен решительно.
— Тиш, подожди, сначала выслушай меня, — он принялся гладить ее руку и целовать каждый синяк на ней, не желая слушать никакие доводы. — Ты можешь остаться здесь до тех пор, пока не поправишься, и я обещаю, что ничего не скажу твоим родителям, раз ты действительно этого не хочешь. Но будет гораздо лучше, и я буду чувствовать себя спокойнее, если ты вернешься домой. Я не сомневаюсь, что все эти люди хорошо к тебе относятся, но то, что тебе нужно — это заботливая семья, в которой бы ты была в безопасности, и ничего подобного тогда больше не произойдет.
Матт заметил, что Линна пришла в полное замешательство, и подумал, что если Курт зашикает на нее и заставит замолчать еще раз — не важно жених это или нет — он поставит зарвавшегося парня на место. Господи, ее же избили чуть не до полусмерти и ограбили. Она нуждается сейчас в поддержке и восхищении ее мужеством, ей нужно помочь пережить стресс, а не читать морали и не делать наставлений. Но он тут же пресек свои мысли: «То, что происходит между этими двумя, не твое дело. Вне твоих полномочий. И на этом точка».
Со второго этажа раздался голос Чарли. Она звала Анни.
— Иду, детка.
Анни извинилась и скорым шагом вышла из комнаты. Матт, воспользовавшись ситуацией, тоже встал, чтобы уйти. Прежде чем попрощаться с ними обоими, он осторожно поцеловал Линну в щеку.
— Держитесь, — сказал он, вкладывая в свои слова двойной смысл,
Матт специально говорил громко, чтобы Курт тоже мог слышать, отчего на душе Матта даже стало немного легче. Выйдя из гостиной, он подошел к лестнице, крикнул «спокойной ночи» Анни и Чарли и вышел из дома.
Подождав, когда за ним захлопнется входная дверь, Линна дала выход своему возмущению:
— Курт, как можно? «Эти люди»! Анни и Матт так заботливо относятся ко мне, а ты был с ними ужасно груб, — она потянулась за чаем и почувствовала досаду, когда он, остановив ее руку, сам подал ей чашку.
— Ну прости меня. Виноват. Я так переволновался за тебя, что просто сорвался, — он сел рядом с ней, готовый в любой момент услужить. — Я серьезно настаиваю на том, чтобы показать тебя доктору. Твой отец и без того уже сердится на меня, а теперь, если я не расскажу ему, что с тобой случилось, он и вовсе меня повесит.
— Курт, послушай. Мы должны раз и навсегда договориться с тобой, что своей жизнью я буду распоряжаться сама, — холодно сказала Линна. — Мой отец болен. Я сама скажу ему, когда захочу вернуться. И еще, я терпеть не могу больниц. Ты ведь прекрасно это знаешь. Тем более не было никаких причин обращаться туда.
Неожиданно силы покинули Линну, и она встала с кресла, собираясь уйти в свою комнату. Он взял из ее руки чашку и помог подняться.
— Я и так являюсь бременем для семьи и не хочу, чтобы они переживали еще из-за того, что на меня напала «дикая кошка». Нет уж, спасибо.
— Я помогу тебе дойти до постели, — он провел ее по коридору и открыл перед ней дверь.
Не желая, чтобы он заходил в комнату, она остановилась на пороге. Курт отпустил ее руку и сказал голосом маленького обиженного мальчика:
— Ты разрешишь мне поцеловать тебя, злючка?
— Конечно.
Он ее обнял, крепко прижав к себе, и стал звучно целовать. Почувствовав прикосновение его тела, каждый ее синяк заныл, застонал от боли, возмущения, протеста.
— Спокойной ночи. Подумай над моими словами, — сказал он ей и выпустил из своих объятий.
Его удаляющиеся шаги эхом отозвались в холле, входная дверь открылась и со стуком захлопнулась. Часы в гостиной отбили четверть какого-то часа. Линна понятия не имела, какого. Отсчитав семь шагов до кровати, она устало опустилась на нее. Не было сил даже поискать часы. Она с трудом разделась, чувстуя боль в руках, положила халат поверх стеганого одеяла и с наслаждением растянулась на мягком матраце. Этот матрац был с кровати Анни и вдруг вчера каким-то таинственным образом очутился здесь. Наверное, его принесли, когда она принимала перед сном горячую ванну. Постель была теплой, ласковой, убаюкивающей, и очень скоро ее измученное тело погрузилось в сладкий блаженный сон.
На втором этаже в комнате Чарли сидела Анни. Услышав шум отъезжающей от дома машины Курта, она вздохнула с облегчением. Теперь, когда он уехал, можно было подумать и о других проблемах. Галлюцинации у Чарли случались все реже и реже, но они пугали малышку до смерти. Раскачиваясь в кресле-качалке, девочка снова и снова рассказывала
Анни одно и то же, пытаясь убедить ее в своей невиновности.
— Я совсем не хотела этого делать, Анни.
— Я знаю, детка.
— Я думала, это обычная сигарета.
— Не надо так волноваться, милая.
— Скажи Джею, что я не хотела.
— Да, да. Обязательно скажу.
— Думаешь, я поправлюсь?
— Ну конечно, глупенькая. Казалось, Чарли уже заснула, как вдруг ее глаза приоткрылись, и она начала заново:
— Я совсем не хотела этого делать, Анни.
— Я знаю, детка.
— Я думала, это обычная сигарета.
— Не надо так волноваться, милая.
Квартира Кристи являлась идеальным отражением стиля ее жизни. Так показалось Матту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136