А ее беспокоило лишь то, что она так и не успела привести себя в порядок.Открыв дверь, Ксения почувствовала, что земля уходит из-под ног — перед ней стоял Михаил. Немая сцена длилась несколько мгновений, показавшихся обоим вечностью. Казалось, что они никогда не обретут способность говорить. Первым пришел в себя Михаил.— Здравствуй, Ксения.— Здравствуй, — она не узнала собственного голоса, от волнения перейдя на шепот.— Может быть, разрешишь войти? — он обращался к ней, но при этом внимательно смотрел на малыша, рассматривавшего очередного гостя.— Проходи, гостем будешь, — отступая от двери в глубь коридора, ответила Ксения.— Гостем? — Михаил вошел, не отводя взгляда от Гоши.— Да. А каких слов ты ожидал от меня?— Не знаю. Я так волнуюсь, что боюсь сказать какую-нибудь глупость и все испортить.— Скажи что-нибудь…— Ты такая красивая.Ксения оперлась о прохладную стену. Она снова вернулась в ту безумную ночь, когда Михаил говорил ей эти слова, а ей так хотелось верить им, верить без оглядки.— Как ты нашел меня?— Для того, кто хочет найти, каждое оброненное слово — путеводитель. Это долгая история. Я потом расскажу, если захочешь, попозже.— А что сейчас?— Сейчас? Я пришел за твоим сердцем… Пусти меня в него. Найди местечко. Согласись, глупо отказываться от предложения отчаянно влюбленного мужчины, — дотрагиваясь до крошечной ручки Гоши, заметил Михаил. В глазах Левитина засверкали задорные огоньки.— Трудно не согласиться, но я иногда веду себя непредсказуемо и нелогично.— И когда же?— Например, когда счастлива.— А сейчас?— Неприлично счастлива, нереально!— Редкое явление в наше непростое время, — Михаил взял малыша на руки и, улыбаясь, потрепал его за розовую щечку. — Ну, Михалыч, как тебя называет мама, когда укладывает спать? Как она обращается к тебе, когда разговаривает с тобой?— Гошка… Его зовут Гошка, а отчество ты назвал верное, — проглатывая мешающий говорить комок, ответила Ксения. Она смотрела на Михаила с сыном и чувствовала, что даже если через несколько минут они с Гошкой снова останутся вдвоем, она будет счастлива оттого, что пережила эти мгновения. Она не могла и мечтать об этом. Как же они похожи. Просто одно лицо… Малыш так спокоен, а ведь он знает только ее руки, Виты да еще медсестры, которая в положенное время появляется в их доме. Не сдержавшись, Ксения всплеснула руками: — Он не плачет, не просится ко мне.— Ревнуешь?— Удивляюсь.— Он все чувствует, его не обманешь. Мы сумеем поладить. Значит, нужно доводить начатое до конца, — улыбнулся Левитин. — Игорь Левитин звучит гораздо лучше, чем Игорь Широков. Более душевно и как-то особенно трогательно. Да и тебе пора бы сменить фамилию, а? Что скажешь, Ксюша?— Что я скажу? — Ксения перевела взгляд на букет. — Это от тебя?— Ты еще сомневаешься?— Этого не может быть. Почему через посыльного?— Я должен был привыкнуть к мысли, что ты близко, что я все-таки нашел тебя. Прости — вас, — целуя малыша, ответил Левитин. — Я больше вас никуда не отпущу.— Жизнь становится прекрасной. Со мной такого не может быть. Я не заслужила столько счастья, — Ксения смахнула слезы.— Жизнь становится прекрасной, когда мы сами делаем ее такой. Ты не ответила на мой вопрос.Ксения протянула руку, и Михаил взял ее, поднес к своим губам. Прикосновение сухих, горячих губ показалось самой изысканной лаской. Не нужны были признания в любви, обещания. Все было ясно без слов, их все равно будет мало. Они не смогут выразить всю глубину чувств, переполнявших обоих.— Миша, я никогда не стану рассказывать тебе о том, что со мной было раньше, — вдруг резко произнесла Ксения.— Да? Ну и слава богу. Я тоже хотел тебе в этом признаться. Так ты выйдешь за меня?— Уважающая себя женщина не соглашается так быстро. По всем законам, я должна подумать.— Согласен. К тому же у тебя есть время… до обеда.— До обеда?— Да, потому что потом мы едем смотреть нашу новую квартиру, потом во дворец бракосочетания — нужно ведь соблюсти формальности и подать заявление. Оттуда — в ателье, после выберем ресторан для банкета… Короче, жизненный ритм ускоряется.— Мне не привыкать к этому.— Прекрасно. Это прозвучало как «да» — улыбнулся Левитин и несколько раз потянул носом. — Кажется, мы горим!— Молоко! — увидев остатки молока в кастрюльке, Ксения повернулась к стоящим в дверном проеме Михаилу и Гоше. — Все-таки, когда у меня было достаточно молока, с едой не было таких приключений.Гоша начал потихоньку хныкать. Ксения собралась взять его на руки, но Михаил остановил ее.— Мы, Левитины, справимся с наступающим чувством голода. Конечно, это не означает, что ты можешь рассиживаться. Еще молоко есть?— Есть.— Действуй, — Михаилу было так приятно видеть, как от каждого его слова глаза Ксении наполняются живительной энергией, ласковым светом. — И кстати, я бы тоже не отказался от чего-нибудь. Честно говоря, не помню, когда в последний раз завтракал.Через несколько минут Гоша жадно пил из бутылочки свое молоко, а Михаил с удовольствием уплетал бутерброды, запивая их обжигающим чаем.— Что, Ксюша? — увидев, как она пристально смотрит на него, спросил Левитин.— Ничего.— Я не могу есть, когда на меня так смотрят, — пытаясь подражать ее голосу, жеманно произнес Михаил.— Ты помнишь?— Конечно. Пока я тебя искал, я жил нашей встречей, представлял, как снова увижу тебя…— Ты не разочарован? — и не давая Михаилу времени ответить, она отнесла малыша в кроватку.Гошка, словно чувствуя, что взрослым нельзя мешать, молча занимался соской и своими пальцами. А Ксения, вернувшись на кухню, подошла к Левитину. Не поднимаясь, он усадил ее к себе на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97