И вряд ли ты сомневался в этом. — Сенатор улыбнулся. — Это оскорбило бы мое эго.
— Попался я в ловушку или нет, но я сдержал свое слово, а вы — свое.
— Но теперь я старый слабый человек, жаждущий искупления грехов. — Он усмехнулся. — В действительности я здесь, чтобы снова вмешаться в твою жизнь.
При этих словах Артемас выпрямился на стуле, вперившись в него холодным взглядом на мертвенно-бледном лице. Сенатор покачал головой:
— Теперь ты слишком влиятелен, чтобы меня бояться. Расслабься, мой мальчик. Я приехал выслушать тебя и дать совет, а не угрожать, поговорить о тебе и этой самой женщине — Лили Портер.
Артемас стиснул зубы, но тем не менее вежливо произнес:
— Я не обязан обсуждать с вами свою личную жизнь.
Сенатор устроился на стуле поудобнее.
— Я понимаю, что ты знал эту женщину с детства, и, возможно, дружба с ней стоит отчуждения всей семьи.
— Она не создавала проблем. Наоборот, делала все от нее зависящее, чтобы не причинять вреда мне или моей семье, которая, к сожалению, обращалась с ней значительно хуже.
Сенатор в тишине обдумывал сказанное.
— Я никогда не сомневался в твоей верности моей дочери. Не сомневаюсь и теперь, но хотел бы услышать ответ на свой вопрос. Ты был увлечен миссис Портер — в ту пору мисс Маккензи, — любил ли ты ее, когда женился на Гленде?
— Да.
— И честно выполнил наше соглашение?
— Да. Мы с Лили не видели друг друга, пока не умерла Гленда. За это время она вышла замуж и родила сына.
Артемас выдержал пристальный взгляд сенатора.
— Лили относится к тем людям, которые не изменяют своей клятве, и я никогда не просил ее так поступить.
— А теперь эти клятвы не имеют значения?
— Я втяну ее в свою семью и постараюсь убедить, что прошлое не имеет значения, и, если понадобится, я буду доказывать ей это всю оставшуюся жизнь.
— А что, если твои надежды никогда не сбудутся? Ты предпочтешь ее вместо всего того, ради чего работал, и вместо всех тех, кто любит тебя?
— Да.
— Боже мой! — Сенатор вздохнул. — Я приехал напомнить тебе обо всем, чем ты пожертвовал, чтобы твоя семья приобрела устойчивость и добилась успеха, испугавшись, что твои чувства к миссис Портер сделают все эти благородные усилия незначащими. По-видимому, я ошибся.
— Полностью, — ответил Артемас. Он не стал больше ничего объяснять. Теперь он ни с кем не хотел делиться своей любовью. Лили была его самой большой жертвой, и в том, чтобы видеть ее снова рядом с собой, сосредоточилась для него вся жизнь.
* * *
Мистер Эстес бочком подошел к Лили. Она развешивала высушенные цветы на крючки в оранжерее, желая любоваться ими даже зимой.
— Надо же, никак ты не уймешься, — посетовал он.
— Я всегда найду себе работу в отличие от некоторых. Стоит ли хандрить, если настроение и без того плохое.
Он нахмурился, в задумчивости оперся на стол. Но глаза его живо сверкнули, как только он бросил взгляд куда-то в сторону. Его настроение заметно улучшилось с того самого дня в больнице.
— Эта голая бетонная стена начинает действовать мне на нервы, — вдруг выпалила она. — Неплохо бы большую часть дохода от заказа Маллоя направить на строительство магазина. Мистер Парке говорит, что мы могли бы возвести внешнюю часть дома за пять тысяч долларов.
— В этом году уже слишком поздно, — как-то отрешенно ответил мистер Эстес. Он скользнул рассеянным взглядом по столам и полкам с растениями и вышел пройтись вдоль длинных рядов кустарников и саженцев ивы. Их хозяйство простиралось почти на акр, образовывая аккуратную мозаику. Глядя на нее, ей вспоминались старые одеяла на ее кровати, сшитые руками матери и бабушки.
Эстес не спеша прогуливался вокруг, засунув руки в карманы, смахивая на толстого красного петуха, стоящего на куче навоза в лучах солнца и подзывающего несушек. Наконец он снова подошел к оранжерее и забормотал:
— Пришла зима. Это чувствует каждая кость в моем теле.
— Джо будет условно освобожден из тюрьмы в январе. Вы, должно быть, ожидаете этого с нетерпением.
Он остановился и поднял на нее глаза с непонятным огорчением; впрочем, так уже бывало не раз, когда произносилось имя Джо.
— Уверен, что ты не испытываешь подобного.
Она обернула веревку вокруг лаванды, подвязывая растение.
— Да, не могу сказать, что люблю его.
— Он — моя плоть и кровь, ты должна понять это. И не ненавидеть меня за то, что я принимаю его сторону.
— И речи об этом не было. — Она бросила на него недоуменный взгляд. — Так как мы решили с постройкой магазина?
— Я же сказал, в этом году уже слишком поздно. Ты… тебе не нужно вкладывать свою прибыль от заказа мистера Маллоя в это место. Копи деньги.
— Нет. Я получила это место, чтобы жить и есть, а новый электрообогреватель спасет меня от мороза. Поэтому я решила вложить деньги в магазин.
— Поговорим об этом позже.
— Ладно. Подождем до января, когда я снова подпишу аренду. Я хочу продлить ее на два года.
Он вдруг рассердился:
— Ты не могла бы перестать болтать о будущем, а? Не хочу я сейчас говорить об этом!
— Ладно. Давайте поговорим о Маленькой Сис.
Он ссутулился.
— Я не знаю, что делать. Не знаю, ни что сказать, ни как сказать.
Лили опустилась на колени рядом с ведром и притворилась, что занята подвязыванием цветов.
— Вы искренне хотите попробовать? В этом причина вашего несчастья? Именно это вы хотите изменить, но застенчивость мешает вам?
Он небрежно махнул рукой:
— Это одна из причин. Я захвачен врасплох. Ты просто не понимаешь. Все кончится тем, что она меня возненавидит.
Лили плохо понимала его мрачное, долгое бормотание. Пытаясь разобраться, она поднялась и уверенно заявила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140