Лермут — кодовое название военно-воздушной базы в Порт-Хедленде — представлял собой обыкновенный аэродром с командно-диспетчерским пунктом, метеорологической станцией и несколькими бараками для обслуживающего персонала. Здесь довольно часто совершали промежуточную посадку военные самолеты, но, как мне сказали, те, кому выпало тут нести службу, считали это место «довольно мрачной дырой». Им некуда было деться и нечем заняться в свободное время, и они редко встречали белую женщину.
В клубах удушливой пыли мы последовали за дежурным к офицерской столовой. Начальник аэродрома — в рубашке, без мундира — в знак приветствия вяло поднял руку, приглашая зайти на стаканчик чего-нибудь покрепче. Он явно пришел в замешательство, когда пилот сообщил ему обо мне. Я слышала, как он воскликнул:
— Черт побери! У нас нет специального помещения для женщин. Пожалуй, придется уступить ей собственную квартиру, а там ужасный кавардак. И где же она? — спросил наконец начальник, без всякого интереса скользнув взглядом по моему лицу.
— Вот она, — ухмыльнулся пилот, указывая на меня пальцем и затем представляя нас друг другу. Начальник посмотрел на мою измятую шинель, на брюки, на единственную звездочку на погонах и медленно поднялся все еще в растерянности.
— О, понимаю, — произнес он в конце концов, протягивая руку. — Ну... э-э... не желаете ли расположиться в моей квартире, мисс Ранделл? Боюсь, что там небольшой беспорядок, но, по крайней мере, вам никто не помешает. И мы, разумеется, приготовим вам что-нибудь поесть.
С благодарностью приняв предложение, я пошла через взлетное поле с дежурным по столовой, маленьким угрюмым и молчаливым человеком, который, однако, весьма умело и тактично позаботился о том, чтобы мне было как можно удобнее, и даже приготовил мне чай, пока нагревалась вода для ванной.
— Ужин в половине восьмого, мисс. Я приду за вами.
Когда я, помывшись и хорошо отдохнув, вернулась в столовую, ужин уже начался. Пробормотав извинения, я села за стол, чувствуя на себе любопытные взгляды, причем из вежливости присутствующие старались откровенно не пялиться, а смотрели исподтишка.
— Вы знаете, — проговорил начальник, — вы нас заинтриговали, мисс Ранделл. Где и кем вы служите? Ведь вы были в Бирме, не так ли? И что вы делали в Австралии, если можно спросить? Находились в отпуске?
Покачав головой, я попыталась как можно терпеливее растолковать, но было видно, что он продолжал недоумевать. Мои объяснения, вероятно, показались ему очень странными. Представление о вспомогательном отряде женщин, сидящих за рулем передвижных военных магазинов XIV армии, не укладывалось в австралийский порядок вещей. Приводила его в замешательство моя форма и тот факт, что у меня был чин офицера индийской армии.
Я рассказала ему, что первоначально отряд сформировали в Рангуне, сразу же после вторжения японцев в Бирму, а через шесть месяцев, перегруппировав, присвоили ему официальный статус. Затем я добавила:
— Наше официальное название: «Женская служба передвижных магазинов (Индия)». Слово «Индия» пишется в скобках. Мы вдвоем — капитан и я — приезжали в Австралию вербовать девушек для работы в нашем подразделении. Мы сильно недоукомплектованы.
— И много набрали? — поинтересовался он.
— От желающих не было отбоя, — заверила я, и в его глазах промелькнуло чувство гордости.
— Иначе и быть не могло... Ваше предложение должно было прийтись по душе нашим девушкам. Ведь дома многое им не позволяется делать. Сказываются, возможно, старомодные взгляды, но нам, по правде, не нравится, когда женщины грубеют на тяжелой работе, терпят лишения, что, по-видимому, на вашей службе неизбежно.
— Не совсем так. К обстановке постепенно привыкаешь. Кроме того, все наши женщины до войны жили в Бирме или в Индии и знали заранее, еще до начала службы, какие условия их ожидают.
— Вы занялись вербовкой немного поздновато, — заметил другой собеседник. — Война скоро кончится. Во всяком случае, мы так думаем.
— Нам предстоит работать среди возвращающихся военнопленных, — пояснила я. — У многих из тех, кто в отряде с самого начала, мужья или служат в XIV армии, или же находятся в плену, и эти женщины готовятся увольняться, рассчитывая, что их мужей скоро отпустят и они вернутся домой. А потому нам требуются пятьдесят девушек, чтобы довести отряд до штатной численности. Девушки, которых я отобрала, отплыли из Сиднея три дня тому назад, и первая партия из Западной Австралии прибудет в Бомбей на следующей неделе.
Они задали еще несколько вопросов, потом заговорили о своих делах, а я сидела молча, мысленно за многие мили отсюда. Мне очень хотелось бы знать, находится ли Коннор в данный момент в своей квартире и кого он привел к себе. Я пыталась убедить себя, что его слова не следует принимать всерьез, но в глубине души я знала, что он говорил вполне обдуманно. По-своему, размышляла я с грустью, Коннор любил меня. Но этого недостаточно. Он был моим мужем, однако мне не принадлежал...
В десять часов вечера нас угостили кофе, а в половине одиннадцатого мы вновь поднялись в воздух. Огни взлетно-посадочной полосы скоро исчезли вдали, и вот мы уже одни быстро внедряемся в темноту, оставляя позади Австралию.
Все старались поудобнее устроиться и уснуть. Но я не могла: внезапно наступила запоздалая реакция; я сидела, съежившись под одеялом, в полумраке салона, наполненного гулом авиационных моторов и трясущегося мелкой дрожью, и тихо плакала, чувствуя себя такой несчастной, как никогда в жизни. Я была замужем ровно шесть недель, однако семейная жизнь оказалась куда короче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69