Они хохотали до слез, а потом Энни уткнулась головой ему в грудь, и он обнял ее так крепко, что перехватило дыхание. Совсем стемнело. Они были, кажется, на Пэлл Мэлл. Мимо них в мягком свете уличных фонарей проносились автомобили, редкие прохожие не обращали внимания на юную пару.Вот сейчас, сейчас Мэттью ее поцелует. Энни, не новичок в любви, ждала этого мгновения с трепетом молоденькой девчонки.Губы Мэттью прижались к ее волосам…– Я хочу есть, – вдруг произнес он.Энни подавила вздох минутного разочарования. Он не поцеловал ее, но может, это и к лучшему.– Давай куда-нибудь пойдем, – Энни с сожалением выскользнула из теплого кольца его рук и слегка отодвинулась от него.– Видишь ли, у меня совсем не осталось денег, – честно признался он.– Ну, нет проблем, – беззаботно отозвалась Энни, – ладно, сегодня угощаю я.И они пошли дальше по улице, все так же держась за руки. Ее обручальное кольцо царапнуло его ладонь, и он поднес руку поближе к глазам, чтобы рассмотреть как следует. В ярком свете фонарей камни засверкали холодным надменным блеском.– Ух ты! – присвистнул Мэттью. – Алмазы! Я тебе ничего подобного подарить не смогу. Твой Мартин, наверное, решит забрать у тебя кольцо. Ты как, не слишком расстроишься?Энни по-настоящему рассердилась. Да что же это такое? Что он себе позволяет, этот мыслитель? Тоже мне: пришел, увидел, победил. Ее раздражение стало еще сильнее из-за подавляемого чувства вины перед женихом.Через восемь недель у них свадьба, а она весь день провела с первым встречным! Энни вырвала руку у Мэттью и сунула в карманы сжатые кулаки.– Я выхожу замуж за Мартина. Это обязательно, что бы ты по этому поводу не думал. И кольцо останется у меня.– Вот и прекрасно, – холодно ответил Мэттью.Они шли рядом, но словно злая тень пролегла между ними, отдалив, нарушив ту хрупкую связь, что возникла между этими двумя такими родными и такими похожими молодыми людьми.Он первым не выдержал этого напряженного молчания. Его голос звучал мягко, но тревожно:– И все-таки, Энни, милая, что же ты собираешься делать? Ведь не хочешь же ты сказать, что мы вот так расстанемся?От этого мягкого голоса, от его настойчивого и тревожного взгляда Энни совсем растерялась.– Не знаю… Все так неожиданно, – подумав немного, она пожала плечами, – Нет, просто не знаю, что и делать. Попробую, пожалуй, поразмыслить. Как ты. Вдруг что-нибудь прояснится.– Ну что ж, я могу и подождать, – сказал Мэттью. И она знала: он будет ждать. С этого дня Энни жила какой-то странной жизнью, которую и двойной в общем-то нельзя было назвать. Просто половина этой жизни проходила в мире грез, а другая – была наполнена обычными, даже слишком обычными делами и заботами.Продолжались приготовления к свадьбе с Мартином. Несколько раз Энни была у Луизы и с удовольствием примеряла подвенечное платье, которое действительно получалось необыкновенно красивым. Из типографии были получены пригласительные билеты, и они с матерью в очередной раз просматривали список гостей, а потом Энни сама подписывала приглашения.Уикэнды они, как и всегда, проводили вдвоем с Мартином, обустраивая свой будущий дом, и Энни помогала ему красить окна и собирать шкафы. Хватало дел и на ее работе, как раз появился очень интересный заказ. Но как только среди всех этих хлопот и волнений выдавалась свободная минутка, Энни бежала к Мэттью.У него был свой, особенный мир. Он жил везде и нигде. Днем подрабатывал на какой-то стройке, мыл посуду в маленьком кафе, ночевал в комнатушке над магазином, по вечерам оформлял кабинет хозяина. Он кочевал из квартир с чужими диванами в пустые комнаты, где спал на одеяле, брошенном прямо на пол, перебивался случайными заработками, не строил планы и никогда не беспокоился, что с ним будет завтра. С огромным удивлением и даже с чувством какого-то сладкого ужаса Энни обнаружила, что, оказывается, Мэттью живет без особых проблем, довольствуясь малым и ни в чем себе не отказывая.И именно поэтому, – все чаше думала Энни, – ему и удается получать такое удовольствие от жизни. Это качество – умение наслаждаться жизнью, радуясь любым ее проявлениям и не требуя слишком много, особенно нравилось ей в новом друге. Уже через много лет, вспоминая то время, Энни с грустью должна была признаться, что это были счастливейшие часы ее жизни.Деньги, как только они заводились, он тратил не задумываясь. Мэттью очень любил вкусно поесть, поэтому он облачался в свой единственный приличный костюм и приглашал Энни на ужин в какой-нибудь фешенебельный ресторан, где, естественно, за один вечер исчезал его недельный заработок. Было видно, что он получает такое наслаждение от окружающей роскоши, прекрасной музыки, оживленной нарядной толпы посетителей и экзотических блюд, которые они заказывали, что у нее просто не хватало мужества, чтобы отказаться пойти с ним, или хотя бы настоять на том, чтобы самой расплатиться.– Ты знаешь, – нередко говорил Мэттью, – по-моему, просто смешно, когда имеешь возможность все это позволить себе – и по каким-то дурацким причинам все время себя ограничивать. Мой отец всю жизнь каждый день обедает в таких местах, и единственное, что он заказывает – это кусок жареной камбалы и бутылку минеральной воды.Когда деньги кончались, Мэттью никогда не огорчался. Он был просто неистощим в поисках разнообразных удовольствий, порой почти грошовых. Именно с ним Энни открыла для себя маленькие парки с тенистыми аллеями, солнечными полянами, о существовании которых она раньше даже не подозревала. С ним она видела больше картин и скульптур, древних соборов и памятников архитектуры, чем тогда, когда изучала искусство в колледже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121