– Ну не странная ли штука, память? Я помню, какой ты была почти тридцать лет назад, и не могу вспомнить лицо Томаса, которого видела на прошлой неделе. И совсем уже не могу вспомнить, заплатила ли я молочнику в прошлую субботу, или как зовут девушку из книги, которую только что прочитала.– Это мне знакомо, – улыбнулась Энни. – Тибби, с тобой нам о многом надо поговорить… – И не добавила «Пока еще есть время».Но ее мать сделала маленький неуловимый жест и взглянула на часы.– О-о-о, дорогая… Я обещала Джиму, что встречу его внизу двадцатью минутами раньше. Он боялся, что медсестра не позволит войти к тебе нам обоим, ты же его знаешь…– Я спущусь к нему с тобой.– А тебе не трудно?– Да нет, совсем напротив!– Я сильная, – печально подумала Энни. – Намного сильнее, чем ты.Они встали. Тибби, казалось, изменилась в росте, и ее дочь сейчас была значительно выше. Все также, не отпуская рук Энни, старая женщина вдруг сказала:– Я справлюсь с какой угодно болезнью, но я знаю, что не перенесу, если ты умрешь… если бы ты умерла после того, что произошло. Только не ты, Энни.Ее лицо задрожало, покраснело, на глаза навернулись слезы.«Твоя мать видела как ты стала взрослой. Она увидела своих внуков».– Тибби, – Энни сжала сухие старческие руки, прислонилась щекой к материнской голове.– Я не умру, – шепотом сказала она, да и не собиралась умирать, а теперь уже точно буду жить.Они стояли, держась за руки, с любовью глядя в глаза. Наконец Тибби громко воздохнула.– Я пришла, чтобы взбодрить тебя. Утешила, нечего сказать, – сказала она дрожащим голосом.Энни подала матери пальто и сумочку.– Знаешь, мам, оставим эту роль Барбаре.– Да уж, придется ей уступить.Энни почувствовала, как легкая, чуть насмешливая улыбка Тибби скользнула по ее губам. Они давно уже относились к матери Мартина с иронией, и это было их маленькой тайной.– Бедная Барбара, – промолвила Тибби.– Уже она свое дело знает, – кивнула ее дочь. Ну что, пойдем потихоньку вниз, а то папуля улетучится один.Рука об руку мать с дочерью подошли к дверям палаты, вышли в коридор и направились к лифту.Энни видела, как отец бережно ухаживает за Тибби. Он ждал в холле, поминутно посматривая на часы. Когда женщины спустились к нему, он поцеловал дочь, а потом стал ворчать на Тибби из-за опоздания. Это тоже были роли, принятые родителями десятилетия назад и с тех пор соблюдавшиеся ими неукоснительностью электронных часов. Тибби всегда слегка опаздывала. Джим, совершенно серьезно расстраиваясь, старался убедить жену в необходимости быть предельно точной. Энни почувствовала раздражение, которое всегда испытывала при виде этой сцены «супружеской размолвки», и внезапно поняла, какая роль отводилась ей в этом давнем спектакле. Она сейчас должна будет уверять отца в том, что у них еще очень много времени, выскажет догадку, что им некуда особенно торопиться, а Джим еще больше разволновавшись, станет настаивать на точном соблюдении режима.Энни подумала, что вот матери-то действительно полезно немного отдохнуть от пунктуальности мужа. Они распрощались, и Энни с лестничной площадки могла наблюдать, как ее родители медленно пошли и машине.Эта жизнь, семейные традиции возникли очень давно. Энни поймала себя на мысли, что уже которых раз пытается ответить на вопрос: были ли ее родители действительно счастливы?– Ну, а мы с Мартином? Мы-то счастливы? Или мы были другими несколько лет назад?Энни тихо шла по коридору, ее ноги отяжелели, и, казалось, прошла целая вечность, прежде, чем добраться до кровати.
Через два дня, во вторник, ей сказали, что в пятницу она сможет отправиться домой.– Вам еще придется несколько раз пройти обследование, так просто вы от нас не сбежите, – весело сообщил ей лечащий врач. Мы хотим, наконец, успокоиться насчет ваших почек. Проведем анализ крови и прочего, но думаю, что к уикэнду все будет закончено, и вы вернетесь к семье.– Спасибо, – ответила Энни и немедленно позвонила мужу.– Замечательная новость, – воскликнул Мартин.– Здорово, правда?Ей самой показалось, что ее голос звучит слишком спокойно. Они еще поговорили несколько минут. Мартин строил восторженные планы и, вообще, находился в состоянии эйфории.– Мы все будем за тобой ухаживать, все, что от тебя требуется – это только отдыхать. Одри и Барбара будут присматривать за детьми, а я возьму отпуск на некоторое время. Энни?– Да, я слушаю…– Когда ты станешь покрепче, мы сможем вместе где-нибудь отдохнуть. Только мы вдвоем. Барбара обещала посидеть с мальчиками, а мы поедем в Париж или Венецию. Как насчет Венеции?– Да, – сказала Энни, – это было бы неплохо. – Она смотрела на красноватый паркет пола, на свои тапки и пыталась представить себя за пределами больничных стен и больничного времени. Энни искренне хотела, чтобы ее голос был радостным, как у Мартина звучал убежденностью.– Через несколько недель все станет как прежде, словно ничего не произошло.– Конечно, – подумала Энни, – это как раз то, чего тебе хотелось бы. Пусть наша жизнь течет по-старому.«То, что однажды случилось, нельзя сделать не существовавшим никогда» – так, кажется сказал Стив.– Прости, дорогая, мне нужно срочно идти к шефу. Я приеду вечером, как обычно. Не могу дождаться, когда, наконец, смогу забрать тебя оттуда. Я люблю тебя, Энни!– Да, да… Я тоже тебя люблю.Она положила трубку и медленно пошла в свою палату. Энни подсчитала, что с момента катастрофы прошло пять недель и два дня, и все это время госпиталь оставался ее миром. Сейчас Энни осознала, что ей трудно представить себя вне больницы, в обычной обстановке. Она страстно желала выздороветь и выписаться поскорее, но теперь то, к чему она так стремилась, встало перед ней во всей своей невеселой перспективе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121