От малыша пахло чистотой и детством; его прекрасные вьющиеся волосы уже сейчас напоминали волосы Мартина.– Ты ведь, правда, больше не уйдешь и не поранишься? – спросил Бен. Если бы только он знал, что его страхи лишь слабое отражение материнской боязни ночных кошмаров. Но сейчас, когда ребенок словами выразил то, что часто подспудно мучило ее, Энни почувствовала облегчение.– Нет, мальчик мой, – она поправила ему волосы, погладила по голове, – я больше никуда не ухожу, останусь с тобой…– И с Томом… и с папой…– Ну, конечно.Энни подняла глаза, взглянула на стену над кроватью мальчугана, с каракулями, нацарапанными фиолетовым мелком и добавила: про себя:. «Это невозможно…» Но что именно «невозможно» в эту минуту она и сама бы не смогла сказать – то ли невозможно что-либо изменить, то невозможно продолжать жить такой жизнью…Она подоткнула плотнее под тельце сына теплое одеяло.– Спокойной ночи, глупенький, спи спокойно.– И еще от двери воздушный поцелуй!Это была обычная просьба Бенджи и часть ритуала ежевечернего прощания мамы с сыном.Энни покорно стояла у двери и посылала ему поцелуи, пока малыш, удовлетворенный, не уронил головку на подушки. Тогда она включила ночник и тихонько затворила за собой дверь.
Мартин на кухне уже расставлял стаканы на подносе. Муж и жена сосредоточенно двигались по комнате, заранее зная каждый, что необходимо делать, Энни закончила приготовление овощей, а потом начала накрывать на стол и торопливо протирать до зеркального блеска ножи перед тем, как положить их возле каждого прибора. Она взяла из ящика с бельем салфетки, придирчиво их осмотрела, нет ли складок, потом отыскала ветвистый бронзовый канделябр (их свадебный подарок) и воткнула в него несколько длинных белых свечей. Как всегда было очень приятно готовиться к приему гостей Энни снова улыбнулась при мысли о том, что делает все точно, как Тибби, так же размеренно и тщательно.– Ну, как у нас получается? – спросил Мартин.– Все отлично.– Ну вот, – он даже засветился от радости, глядя на нее, словно сам сделал все приготовления. – И не о чем было беспокоиться.Энни решила, что если она не хочет окончательно погубить вечер, то не имеет смысла возобновлять перепалку. Она улыбнулась и пошла посидеть на диване с Томасом.Волосы сына, еще мокрые после душа, были гладко зачесаны назад; лицо мальчика блестело и он, ожидая, пока обсохнет, увлеченно занимался какой-то головоломкой.Энни сидела рядом с сыном и внимательно наблюдала за его игрой, когда в назначенное время, как и договаривались, в прихожей зазвенел звонок, и Мартин поспешил навстречу гостям.Вечеринка началась точно так же, как и десятки ей подобных на протяжении последних лет. Шесть человек, пришедших на праздничный обед, были старыми друзьями. Одну пару Мартин и Энни знали еще со своих студенческих лет. Томас был лучшим другом детей второй пары с тех самых пор, как начал ходить. Среди приглашенных был и партнер Мартина по бизнесу с женой.Как и у всех добрых знакомых, часто проводивших свободное время вместе, у них тоже были общие впечатления и воспоминания, оставшиеся после совместных праздников и уикэндов. Чтобы понять друг друга с полуслова, им порой достаточно было многозначительных недомолвок, легких улыбок, незатейливых, только им знакомых шуток. Вот и сегодня, как только все собрались, гостиная наполнилась радостными приветствиями, разговорами и смехом.Друзья, все шестеро, навещали Энни в больнице, посылали ей цветы и приносили подарки, предлагали по очереди присмотреть за детьми. Вернувшись из больницы, Энни, конечно, с каждым из них уже виделась, но этим вечером вое было немного иначе, потому что они собрались специально в ее честь. Она чувствовала с какой теплотой все к ней относятся. На столе стояло шампанское, и Энни выпила целых два бокала, стараясь не выходить из роли растроганной всеобщей любовью виновницы торжества. И тем не менее она ощущала какую-то отстраненность от всех, сидящих за праздничным столом.Энни посмотрела на Тома, выбиравшего из блюда орехи со сливами и, ничего ему не сказав, пошла в кухню посмотреть, готова ли рыба, а потом, возвращаясь назад, она внезапно поразилась тому, насколько у них у всех наигранно оживленные лица.– Том, пора спать… – шепнула она сыну, стараясь скрыть, что пошатнулась.Том пошел с обычным своим недовольным видом, напутствуемый веселыми пожеланиями остальных участников застолья.– Не унывай, парень! Спокойной ночи!Энни вместе с ним вышла в холл, обняла сына у подножья лестницы. Свет здесь был тусклым, неназойливым, и она с тайным сожалением посмотрела в темный дверной проем, ведущий в супружескую спальню.Когда Энни вернулась к своему месту на диване, партнер Мартина как раз вспоминал, как они вчетвером: он, его жена Гейл и Мартин с Энни, отдыхали в Провансе.– Представляете, и это было целых десять лет назад!– Девять, – поправил его Мартин.В то лето все две недели шли бесконечные дожди, такие сильные, что когда кому-либо надо было идти в туалет во дворе, кемпинга, то приходилось одевать ботинки и укрываться зонтом. Из-за погоды они целыми днями сидели безвылазно в помещении и играли в бридж, совершенно бесконечную игру, к тому же недоставлявшую им никакого удовольствия, потому что Ян и Гейл играли превосходно, а Мартин с женой были откровенно слабыми игроками. Энни фанатично любила солнечные ванны и постоянно злилась из-за того, что лишилась своей ежегодной порции загара. И вот сейчас друзья ее добродушно поддразнивали, как часто делали это и раньше, а она изо всех сил; старалась улыбаться в ответ.– У меня сохранились фотографии той поездки, – сказал Мартин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121