А я очень этого хочу. Я обожаю театр.
– Но только не постановки дурацких спектаклей в Оксфорде…
Том поднял брови и метнул на Элен быстрый взгляд.
– Отчего же? Я сам напросился на постановку.
Я не то имел в виду, просто я хотел дать вам понять, что у меня есть здесь и насколько больше я мог бы иметь дома. Но в каком-то смысле для меня этот спектакль не менее важен, чем самый шикарный бродвейский мюзикл. Вот поэтому-то я так тщательно и подбирал актерскую труппу. Поэтому я так доволен, что мне удалось найти Оливера и Пэнси. Особенно Пэнси. Как только она вошла в зал, я понял: это то, что мне нужно! Она удивительная, правда?
Присущая Тому язвительность вдруг исчезла, сменившись почти мальчишеским восторгом.
– Да, – Элен не желала говорить о Пэнси Уоррен и еще раз переменила тему. – А вы? Как по-вашему, вам удастся добиться здесь головокружительного успеха? В книгах всегда так бывает.
– Ну, головокружительного вряд ли. Маловероятно. Но у меня получится довольно приличный спектакль.
Элен поняла, что это действительно так: слишком уж решительные складки появились на смуглом лице Тома. Харт привык добиваться успеха во всех своих начинаниях. Это было у него в крови.
«А ведь ты можешь быть и безжалостным, – подумала Элен. – Добрым ты, конечно, тоже бываешь, но ты не позволишь кому-нибудь встать на твоем пути. Хотя, наверно, скручивая человека в бараний рог, ты будешь его жалеть. Нет, мне не хотелось бы соперничать с тобой из-за чего бы то ни было».
Том посмотрел на нее, и его взгляд смягчился.
– И с чего это я начал изливать вам душу? Наверное, потому, что вы такая спокойная, внимательная.
Я не желаю быть лишь спокойной и внимательной!
Элен вдруг ужасно обиделась.
«Я хочу быть красивой, такой, как Пэнси и Хлоя! Хочу быть женщиной, которой мужчины любуются, а не изливают душу. Я хочу быть богатой, самоуверенной и веселой. Это несправедливо!»
Но потом ей стало стыдно.
«Тебе же так часто везло в жизни! – напомнила себе Элен. – Подумай о маме и Грэхеме. И об отце».
Том, махавший рукой официантке, повернулся к Элен и заметил, что глаза ее странно блестят – словно от проступающих слез. Он дотронулся до ее руки.
– Что с вами? Я что-то не то сказал?
Элен резко тряхнула головой.
– Нет. Просто… просто я кое-что вспомнила. Послушайте, уже поздно!
– Я знаю. Мне тоже нужно идти.
Когда подали счет, Элен сообразила, что Оливер и Пэнси по рассеянности ушли, не заплатив за себя.
– Давайте я дам половину денег? – предложила она.
– Нет-нет, что вы! – Том, не глядя, бросил на тарелку внушительную пачку банкнот и встал.
«У них к этому совершенно другое отношение, – сказала себе Элен. – Ты не должна обижаться».
Когда они дошли до Карфакса, Том торопливо попрощался и ушел. Элен посмотрела ему вслед, когда он спускался по дороге, уходившей под горку. Он был очень стильно, почти вызывающе одет и сосредоточенным выражением лица, а также решительной походкой резко выделялся в безликой джинсовой толпе.
Едва Том ушел, Элен с удивлением ощутила, что ей его не хватает, общение с ним ее взбадривало. Ланч был для нее сущим мучением, но теперь почему-то все ее мысли были прикованы к этому энергичному американцу. Он, как и Оливер, совершенно не походил на университетскую публику. Элен подумала, что он довольно страшный человек, слишком уж Том умен, это делает его невыносимым… но потом она вспомнила, что почувствовала в нем скрытую доброту и даже некоторую уязвимость: вон как он смотрел на Пэнси Уоррен!.. Элен понравилось и то, что он без обиняков рассказал ей историю своей ссылки в Оксфорд. Она понимала, что Тома Харта нелегко узнать поближе, но если уж он к кому-нибудь испытывал расположение, то мог стать надежным другом. Интересно, заметила ли это Пэнси? Нет, вряд ли… рядом с блестящим Оливером Том казался угрюмым и желчным. И потом Оливер наверняка поглотил все внимание Пэнси, и ей уже ни до кого больше не было дела.
Элен вздохнула, засунула руки в карманы пальто и пошла по Сент-Олдейт по направлению к реке и стоявшему на островке Фоллиз-Хаусу.
Ступив в коридор и захлопнув за собой массивную дубовую дверь, Элен сразу почувствовала, что в старом доме произошли какие-то перемены. Полутемный лабиринт коридора, как всегда, был пуст, но откуда-то в него просачивался свет. А затем раздались звуки – невероятно громкие звуки рок-музыки, эхом отражавшиеся от стен и каменного пола. Задрав голову, Элен увидела, что дверь, к которой вели несколько ступенек лестницы, открыта. И из нее вырывался сноп солнечного света.
Пэнси была дома.
Элен постучалась о косяк и, понимая, что в таком шуме ее все равно невозможно услышать, заглянула в комнату. Пэнси танцевала с закрытыми глазами. И слегка улыбалась счастливой заговорщической улыбкой.
– Привет! – Элен пришлось кричать.
Пэнси вздрогнула и открыла глаза.
– При-привет… Извини, пожалуйста. С тобой бывает, что тебе хочется танцевать от счастья? Погоди, я сейчас приглушу звук.
– Консультация была короткой, да? – спросила Элен, когда в комнате наступила тишина.
– Нет, он меня не дождался, представляешь? А ведь я не очень-то и опоздала, – Пэнси широко раскрыла глаза, в которых выражалось искреннее удивление. – Ну и ладно! Зато я теперь целый день свободна. Не уходи. Посиди со мной, давай поболтаем, пока я немножко рассортирую это барахло.
В отличие от Хлои, Пэнси даже не попыталась привести в порядок свою комнату. Баулы и огромный чемодан были раскрыты, все внутри перерыто: хозяйка явно копалась в вещах в поисках того, что ей понадобилось, не потрудившись распаковать багаж. Теперь Пэнси стояла в этом хаосе и с раздражением смотрела по сторонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148