К моему удивлению, Джесси оказалась на рабочем месте.— Что ты здесь делаешь в восемь пятнадцать? — спросила я, улыбаясь. За последнее время я привыкла к Джесси, к ее бойкому чувству юмора и надеялась, что наша дружба продлится до конца моего пребывания в «Баззе».— Я должна завершить это чудаковатое интервью с Йоко Оно, будь оно неладно. Все равно его вставят в самом конце книги. Представляешь, она надела на встречу со мной солнечные очки от Стеллы Маккартни, а я не поняла намек. А ты зачем пришла? У тебя же сегодня выходной.Я рассказала, как Кимберли Ченс нарушила мои планы.— О да. Я слышала о происшествии по радио, — сказала она. — Она, кажется, победитель конкурса «Фабрика стерв»?— Как вчера прошла сдача статей?Бывало хуже. Кульминация настала после того, как Мона послала помощницу Эмми за соком «Эндлес лайм» компании «Джамба джус». Девушка обегала все магазины в Манхэттене, что торгуют продукцией «Джамба джус», и вернулась через три часа — с пустыми руками! Оказывается, такой сок продают только в Калифорнии.— Когда люди начали расходиться по домам?— Около двенадцати. На обложку попала иллюстрация к статье о капризах звезд в салонах красоты. Ни для кого не новость, что должны были взять именно ее.— И что за капризы бывают в салонах красоты?— Ну, например, Крис Джуд предпочитает массаж лица с втиранием фекалий.— Эй, пожалуйста, не надо. Я еще пью кофе.Джесси вернулась к работе, а я увлеклась просмотром номеров в поиске статей о Кимберли. Сначала у нее возник с журналом любовный союз, как короткий роман в командировке. Фотография появилась на обложке после победы в конкурсе, и последующие несколько недель ей стабильно отводилась пара хвалебных строк, особенно когда ее сингл стал платиновым. Но вскоре она начала появляться на страничке «Причуды моды» в одежде, какую носят официантки на международном банкете со шведским столом: поистине благородный фасон — гофрированная юбка и туго затянутый корсет, а в дополнение два густых хвоста на голове. Поль Гоген, должно быть, перевернулся в гробу. Совсем иного стиля было платье, которое она надела на вручение премии «Грэмми»: огромное и пышное, словно под ним устроили склад вещей. Надпись под фотографией гласила: «Сенсация! Мы знаем, где спрятано оружие массового поражения».«Глосс» осветил не только портновские неудачи Кимберли. Туг было несколько снимков, как она выходит из отеля ранним утром с шалашом вместо прически на голове. И последним, но не менее потешным поводом для комментариев послужила ее диета. Вскоре после получения своего титула Кимберли начала набирать вес и заявила, что садится на диету. В «Клубничке» сразу же нарисовали график «Кимберли. Обратный отсчет». Пометка в семьдесят два килограмма возрастала каждую неделю на несколько пунктов, что говорило само за себя. Именно тогда и появилось прозвище Толстушка Ченс.— Извини, что отвлекаю, — потревожила я Джесси. — Почему в «Баззе» так глумились над Кимберли? Она показалась мне совершенно безобидной.— Ты натолкнулась на яркий пример «феномена мягкотелости».— На что?— Мона презирает слабость. Чем сильнее человек, чем увереннее он себя ведет, тем больше у него шансов проскочить незамеченным. Обрати внимание, как она относится к нам с тобой. Но если наш главный редактор почует уязвимость и нащупает слабые места, неизбежно вопьется в них зубами. Поначалу ей нравилась Кимберли. Мона ведь сама поднялась из грязи — на школьном выпускном никогда не выбирают королевой бала девушку, у которой глаза смотрят в разные стороны, — и поэтому ее пленила история Кимберли, превратившейся из Золушки в принцессу. Когда Кимберли заметно округлилась и дала всем понять, что не может ограничиться одним пирожным в день, Мона ступила на тропу войны. Говорят, она сама придумала Толстушке Ченс прозвище.— О Боже, я на этой неделе ни разу не была в спортзале. Думаешь, она и меня как-нибудь наречет?— Да, тебя будут звать Умничка. Наслаждайся пока.Последняя реплика прозвучала как комплимент — ведь Джесси не стала бы ехидничать.Осталось мало времени, я положила старые номера журнала в стол, вышла из редакции и села в метро до Сентер-стрит. В зале обвинения собралось с дюжину репортеров, которые плотно утрамбовались на скамейке. Я присоединилась к ним и уставилась в протертый коричневый линолеум. Подъехали еще люди, включая любопытных зевак. В двадцать минут первого из двери справа от скамьи присяжных наконец-то появилась Кимберли.Она выглядела адски жутко. Никто не выходит из «обезьянника» при параде: чего ожидать после многочасовой отсидки бок о бок с проститутками и наркоманами, особенно в жаркий сезон, но Кимберли обтрепалась просто невероятным образом. Волосы, недавно выкрашенные в ярко-красный, превратились в осиное гнездо, свитое на макушке. Исподлобья злобно взирали глаза, как у енота. На ней было укороченное серебристо-голубое платье, которое скорее всего задумывалось при кройке как длинная блузка.Адвокат выглядела, напротив, будто сошла с подиума: самодовольная милашка в накрахмаленном белом костюме. Из-за шума поклонников я услышала только обрывки фраз, но уловила суть происходящего. Адвокат просила условного освобождения, ссылаясь на то, что Кимберли — законопослушная гражданка и никогда ранее не привлекалась, она якобы ударила полицейского случайно во время драки с бойфрендом и искренне сожалеет о случившемся. Судья слушала ее без привычного выражения скуки на лице. Было решено, что Кимберли должна признать себя виновной в причинении беспокойства, то есть в правонарушении, а не преступлении, и понести наказание в форме общественно полезного труда, а также посещения десятинедельных курсов по совладанию с собственными эмоциями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99