Ковыляя, я вошла в вестибюль. Мужчина лет пятидесяти сидел на скамейке и читал мятую газету. Он удивленно вздрогнул, когда я показалась на пороге.
– Мне кажется, за мной кто-то гонится, – выдохнула я, подумав, что фраза «Мне подсыпали наркотик в пиво шесть часов назад, и я понятия не имею, где я была все это время» не произведет на этого типа должного впечатления. Лицо у него было такое, словно он хотел выпроводить меня отсюда как можно скорее.
Мужчина вытянул шею, чтобы заглянуть мне за плечо, и нахмурился.
– Слушайте, мисс, мы вам ничем не можем помочь, – мрачно сказал он. – У нас всего лишь отель. Позвоните в полицию.
– Хотя бы скажите, где я? Я понимаю, это Нью-Йорк и все такое, но какая это улица?
– Двадцать вторая, – неохотно отозвался тот.
– А это – Девятая авеню, правильно? – уточнила я, кивком указывая налево.
– Да, да. Позвоните в полицию.
– Так и сделаю, – сказала я. – Спасибо за помощь. Так приятно было убедиться, что в Челси не умерло рыцарство.
Выйдя наружу, я оглядела улицу и никого не заметила. Тогда я быстро обогнула угол и зашагала по Девятой авеню. Ни одной машины на целый квартал, на асфальте мерцает алый отблеск от светофора – чуть дальше я увидела несколько автомобилей, сгрудившихся в ожидании зеленого света. Дрожа, я обернулась. Никого. Когда прошла бесконечно долгая минута, машины тронулись с места. Я заметила такси и подняла руку. Стоило ему остановиться, я рывком распахнула дверцу и нырнула в салон.
Когда я вернулась домой, на меня снова навалилась усталость, но на этот раз другая – руки и ноги были в порядке, зато я чувствовала себя абсолютно измученной. Я разделась и осмотрела себя, ища синяки или порезы, потом выпила две таблетки аспирина и жадно проглотила несколько черствых крекеров, чтобы избавиться от мерзкого привкуса во рту. Больше всего мне хотелось спать, но сначала я взяла телефон и набрала номер доктора Пола Петрочелли – бостонского врача «скорой помощи», у которого я как-то брала интервью и с тех пор частенько использовала в качестве источника информации. Я понятия не имела, каково его рабочее расписание, но он всегда предпочитал ночные смены. К Моему облегчению, он ответил на звонок. Я спросила, может ли он уделить мне несколько минут.
– Конечно. Пока вроде бы никто не протаранил дерево, – отозвался он. – Похоже, у тебя что-то стряслось.
– У меня и в самом деле что-то стряслось. Вечером я была в баре, и кто-то подсыпал мне наркотик в пиво.
– Тебя изнасиловали? – Голос у доктора Петрочелли был спокойный, но в нем слышалась тревога.
– Нет. Кажется, нет. То есть на мне нет синяков и никаких признаков того, что я занималась сексом.
С Полом можно было обсуждать что угодно от отравления до черепно-мозговых травм, но говорить с ним о таком мне было все же неловко…
– Расскажи, что случилось, хотя, судя по всему, ты почти ничего не помнишь.
– Я вообще ничего не помню. Последнее, что помню, – я пила пиво в баре и вдруг почувствовала себя совершенно пьяной. Несколькими минутами раньше меня отозвали на пару слов, и я по глупости оставила свою кружку на стойке. Очевидно, тогда в нее и подсыпали наркотик…
– Господи, Бейли! Если кто и должен помнить, что не следует оставлять пиво без присмотра, так это ты.
– Знаю, знаю. Во всяком случае, я очнулась в четвертом часу, на чужом крыльце, в непроглядном мраке. У меня болела голова, и я, должно быть, где-то блевала, судя по ощущениям. Похоже на то, что меня накачали наркотиками?
– Ты много выпила?
– А что?
– Не обижайся, но женщины часто думают, что им подсыпали наркотик, в то время как на самом деле они просто перепили. Они думают, их одурманили, потому что ничего не помнят, хотя на самом деле это временная потеря памяти, вызванная алкоголем.
– Честное слово, я выпила всего две кружку пива. Вторую даже не допила.
– И сколько времени ты пробыла в отключке – приблизительно?
– Часов шесть.
– И ты быстро пришла в себя? Ну знаешь, как будто проснулась?
– Да, а откуда ты знаешь? – спросила я.
– То, что тебе подсыпали, – это скорее всего ГГБ. Он отличается от наркотиков, обычно используемых насильниками, тем, что жертва быстрее приходит в себя – и это происходит как будто внезапно.
– Мне стоит съездить в больницу и сделать анализ крови?
– ГГБ обнаруживают при анализе мочи, в течение двенадцати часов. У тебя еще осталось время, но если нет никаких признаков насилия, в большинстве клиник просто откажутся проводить исследование.
Я поблагодарила Пола за информацию и пообещала перезвонить позже. Учитывая то, что он сказал относительно моих шансов в клинике, я решила, что ехать туда бессмысленно. Тогда я проверила входящие. Неизвестный позвонил мне без десяти четыре. И опять-таки – непонятно откуда, точь-в-точь как и в тот раз, когда кто-то рыдал в трубку во время моего возвращения из Анд. Это одно и то же лицо? Наверное, да. Может, именно этот человек подсыпал мне наркотик? Смех был такой ехидный. Как будто позвонившему было прекрасно известно, что я сижу одна, в темноте, испуганная, и он хотел меня подразнить. Далее если этот человек находился далеко от меня, я чувствовала, что он (или она) знает: сейчас я в одиночестве и легко уязвима. Но почему он, кто бы это ни был, сотворил со мной такое? Может быть, это убийца Тома? Может, ему или ей известно, что я принялась за расследование?
Я сидела, полностью раздавленная, с телефоном в руке, и вдруг до меня кое-что дошло. Среди входящих не было звонков от Криса. Если он вернулся в бар и не нашел меня там, то наверняка должен был удивиться, даже забеспокоиться – но почему же он не стал меня разыскивать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90