Может, просто Халида заглядывала за чем-нибудь, успокаивая себя, подумала Трейси.
Трейси протянула руку к книге и заметила, что в ней лежит что-то громоздкое. Открыв книгу, она увидела, что вместо закладки кто-то использовал четки из черного янтаря. По спине девушки поползли мурашки, и она сразу же вспомнила те, роковые, последние слова Анабель по телефону: «Это опять черный янтарь! Он появился вчера».
Трейси посмотрела на абзац, отмеченный бусами, и увидела, что тот, кто это сделал, для надежности подчеркнул его еще и чернилами. Это место она уже читала. Но раз некто рассчитывает на ее особое внимание, девушка решила еще раз очень внимательно прочитать этот кусочек текста, не пропуская ни одного слова.
«Босфор всегда был хранилищем зловещих тайн. Нередко в нем можно было выловить человеческую голову в корзине или тело человека, которого мог опасаться султан. Немало красавиц из гарема, аккуратно зашитых в мешок и брошенных в воду около Сераглио, смотрят невидящими глазами на людскую жестокость и коварство со дна Босфора. Он опасен столь же, сколь и прекрасен. Ему нельзя доверять. С ним всегда надо быть начеку, спрашивая себя: „Кому из нас Босфор готовит свое новое злодеяние?“
Трейси оглядела четки, но они сказали ей не больше черных четок из коллекции Мюрата Эрима. Связь между словами Анабель и этой, так сказать, закладкой определенно была. Опять проделки «полтергейста», который, видно, очень хотел напугать ее, подразнить, помучить… Черный янтарь тут скорее всего – своего рода «черная метка».
Трейси взяла кошку на колени и села на стул. Ясемин зевнула, открывая широкую розовую пасть, потерлась головой о руку Трейси и с мягким урчанием уснула.
Кто из обитателей дома мог так мрачно пошутить? А может, Анабель приблизилась к раскрытию какой-то страшной тайны и стала представлять для кого-то реальную угрозу? Кто знает, может, дело гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд.
Трейси прошептала в белое ухо кошки:
– Я не уеду домой!
Несмотря на то, что Трейси храбрилась, она не могла не ощутить, что в комнате словно повисла атмосфера надвигающейся опасности. Эта проделка с книгой была уже чем-то большим, чем неудачная шутка. Трейси вспомнила слова Мюрата Эрима. Неужели он был прав, и прошлое могло влиять на настоящее? Неужели происшедшая несколько месяцев назад трагедия могла внести в настоящее какое-то дополнительное измерение, ощущаемое, но невидимое? Анабель, наверное, тоже нередко сидела в этой комнате и дрожала от страха после таких же вот злых шуток. Кто знает, вдруг не что иное, как именно этот страх оказался настолько сильным, что толкнул ее на самоубийство?
– Со мной у них это не выйдет! – яростно прошептала Ясемин Трейси Хаббард.
Она не сдастся, она будет бороться. Она нанесет им поражение в навязанной ими же игре! То, что им удалось сделать с Анабель, не пройдет с ее сестрой.
13
Вечером Трейси и Нарсэл ужинали в яли вдвоем. Доктора Эрима неожиданно вызвали в Стамбул, и он уехал на всю ночь. Майлса Рэдберна Сильвана пригласила на ужин к себе в салон.
Трейси сначала хотела захватить книгу об истории Турции с подчеркнутым отрывком и показать Нарсэл, но решила, что сейчас для нее самое благоразумное – не доверять никому и подозревать всех. Во всяком случае, злой шутник будет больше волноваться, если она никому не расскажет о его последней выходке. Трейси решила ничего не говорить даже Майлсу Рэдберну.
Однако Трейси рассказала Нарсэл Эрим о чаепитии с Майлсом на стамбульском берегу Босфора, о чем, впрочем, Нарсэл уже знала от хорошо информированной Сильваны, как и о том, что Майлс рассказал о любви Анабель к развалинам старинного дворца, в котором когда-то жила султанша Валида.
– Она, правда, любила ходить туда? – уточнила Трейси.
– Да, любила, – кивнула Нарсэл. – Это очень уютное и уединенное место. А Анабель нравилось одиночество. К тому же в последние месяцы своей жизни она избегала общества мужа. Это я поняла позже, когда мы все узнали о том, как дурно он поступил с ней.
– А что такого дурного он сделал? – спросила Трейси, в очередной раз испытывая досаду на Нарсэл, которая очень любила изъясняться туманными намеками.
Турчанка мягко покачала головой.
– Пожалуйста… Хотя для всех было бы лучше забыть об этом. Не если вам все это так уж любопытно, спросите об этом у самого Майлса Рэдберна.
Трейси решила пока оставить скользкую и явно не приятную для Нарсэл тему.
– В тот же день, как Майлс рассказал мне о любви Анабель к развалинам, я вечером отправилась туда и встретила там вашего брата, – сообщила она. Нарсэл бросила на нее встревоженный взгляд.
– Вы не рассказали ему о том, что видели меня там с Хасаном… когда нас выслеживал Ахмет-эффенди?
– Конечно, нет. Я не сказала ему ни слова о том вечере.
– Боюсь, что он подозревает нас в чем-то, – печально вздохнув, произнесла Нарсэл. – При желании Мюрат может причинить Хасану много неприятностей.
– Мне кажется, он искал там вовсе не вас, – покачала головой Трейси. – Ваш брат думает, что Анабель могла что-то спрятать в этих развалинах. Он рассказал мне, что, незадолго до смерти Анабель, в доме стали пропадать разные вещи и что в пропаже обвиняли мою сестру. Вы не знаете, правда это или нет?
Нарсэл старалась не смотреть на собеседницу. Она медленно ворошила кусочки еды у себя на тарелке, словно играя с ними. Глаз она не поднимала. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем турчанка ответила:
– Вам не следует тревожиться. У Анабель были до предела напряжены нервы, она вообще неважно себя чувствовала, всего пугалась и выходила из себя по малейшим пустякам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94