В глазах его не было приязни. Он направился к дому. Когда он ушел, я бессмысленно стала озираться вокруг, совсем как тетя Фрици. Шок, смятение, отвращение к тому, что произошло, – все смешалось, основательно поколебав все мои прошлые убеждения. Я совсем забыла о том, что Крис все еще тут, пока он не тронул меня за руку.
– Элден не должен был так говорить, – заявил мальчик. – Тетя Фрици никогда не стала бы причинять боль Дилли, – все равно, помнит ли она что-нибудь или нет.
– Но откуда же у него взялась такая уверенность? – спросила я. – Почему он себя так вел?
Крис кивнул в сторону оранжереи.
– Он терпеть не может эту штуку. Он ненавидит растения тети Фрици и считает неправильным держать птиц в клетках, как это делает тетя Фрици. Кроме того, папа говорит, что Элден в бешенстве от чего-то, что замышляет миссис Джулия и чему он не может помешать – поэтому-то он и говорит иногда Бог знает что, просто чтобы душу облегчить. Во всяком случае, при первой возможности я поговорю с тетей Фрици. Иногда мне удается ее успокоить, когда кто-то ее обидит. Она знает, что я ее друг.
Я с нежностью обняла его, и он не сопротивлялся. Я уже не была уверена в том, что тете Фрици можно доверять так, как, по всей видимости, доверял он, и все же надо, чтобы она чувствовала, что на ее стороне еще кто-то, кроме маленького мальчика. Единственное, о чем я буду сожалеть, простившись с Силверхиллом, – это о том, что бросила ее на произвол судьбы.
Крис все еще наблюдал за мной, и на лице его было написано, что ему не терпится что-то мне рассказать.
– А я знаю, где Кейт. Я знаю, где она скрывается, когда хочет уйти отсюда. Но я никому не могу об этом сказать – я ей обещал не говорить.
Я внимательно смотрела на него, и от меня не ускользнул многозначительный поворот его головы и быстрый взгляд, который он бросил в сторону чердака на половине дома, занимаемой Фрици. Он был неглупый мальчик, и его выразительный жест не был случайным. При этом он фактически не нарушил обещания, данного Кейт. Внезапно я почувствовала, как мне хочется видеть его беззаботно играющим со своими сверстниками вместо того, чтобы углубляться в давние загадки Силверхилла.
– Я сейчас иду назад, к себе в комнату, – ласково сказала я. – Ты не против, если я войду в дом вместе с тобой?
Когда мы вместе вошли в дом, он облегченно улыбнулся, и я поняла, что среди прочих тревоживших его забот была и мысль о Кейт Салуэй. Мы поднялись на второй этаж и застали его отца стоящим в дверях и ждущим нас.
Когда мы снова встретились, был какой-то миг неуверенности. Мы все еще были незнакомцами, которым следовало смотреть друг на друга издали внимательным, вопрошающим взором. Но потом он улыбнулся, и у меня сразу отлегло от сердца. Я его не выдумала. С тех пор как я ходила с Уэйном Мартином на лодочную станцию, ничего не изменилось. Эта прогулка повернула всю мою жизнь в новом направлении – в направлении надежды и счастья.
Я улыбнулась ему.
– Расскажи папе про птицу, – сказала я Крису и двинулась дальше вверх по лестнице, на последний этаж.
Скоро я покину Силверхилл. Жестокий трюк с положенной мне кем-то на подушку мертвой птицей совершенно не требовался, чтобы заставить меня уехать, и все-таки мне не хотелось поворачиваться спиной к некоторым печальным фактам. Может быть, Кейт как-нибудь поможет уладить дела с тетей Фрици, если, конечно, она не слишком поглощена собственными проблемами.
Дойдя до третьего этажа, я не пошла через башню на свою половину дома, а стала бродить между чемоданами и ящиками, которые вчера вечером распаковывала тетя Фрици. При утреннем свете паутина, пыль, следы явной заброшенности еще больше бросались в глаза, чем накануне. В тех местах, где Фрици прошла или где она встала на колени перед чемоданом, на пыльном полу остались следы. В остальном все было как вчера. Я открыла дверь в соседнюю комнату и заглянула туда. Здесь уже давно никто ни до чего не дотрагивался. Никаких следов на покрытом слоем пыли полу, никаких отпечатков на поверхности сваленных здесь в кучу ветхих предметов. Сюда годами не заглядывали ни бабушка Джулия, ни тетя Нина. Сам этот факт говорил о том, что их отпугивали какие-то ассоциации, вызывающие в душе чувство боли.
Закрыв дверь, я продолжала свой путь вдоль холла. Здесь было слишком темно, чтобы толком что-либо рассмотреть, и я дошла до последней двери в дальнем конце холла, продвигаясь с большой осторожностью. Дверь легко открылась при одном прикосновении пальцев, но я не увидела ничего, кроме пустой комнаты с еще одной дверью, которая вела, по-видимому, в комнату поменьше, расположенную в самом дальнем уголке дома. Здесь по крайней мере пол был подметен, так что не видно было выразительных следов на пыльной поверхности. Может, именно для того здесь и подметали.
Когда я открыла последнюю дверь, то увидела, что изнутри вход в нее преграждал громадный старомодный платяной шкаф красного дерева. Но в тот самый момент, когда я приоткрыла дверь, я заметила в глубине комнаты слабый свет. Его тут же выключили.
– Кейт! – тихо окликнула я. Это всего лишь Малли Райс. – Может, вы меня впустите?
Свет снова зажегся, и я увидела, что рядом со шкафом достаточно места, через которое можно протиснуться. Кейт Силуэй стояла, повернувшись ко мне лицом, и опиралась о трехногий стол, четвертый угол которого поддерживала стопка книг, положенных на стул. На ней был короткий голубой пенюар, надетый поверх комбинации; ее синее форменное платье висело на крючке, вбитом в стену.
Бросив один взгляд на ее бледное заплаканное лицо, я отвела глаза и стала осматривать комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82