Наши семьи, знаете ли, не слишком поддерживали отношения.
Шанель прикусила язык, выругав себя в душе.
– Ариэль просто говорила, что это роскошный старый особняк. Ну я и решила, что она знает, о чем говорит.
Лэйрд кивнул – недоразумение было исчерпано. Четверть часа спустя они уже подъезжали к большому дому, выходящему окнами на Приморский бульвар. Архитектура скорее тюдоровская, нежели деко; Лэйрд предпочитал наименование «модерн»; в том же стиле были выдержаны и соседние здания, но убранство, как вскоре предстояло убедиться Шанель, относилось полностью к рубежу веков.
– Слишком старые, чтобы считаться модными, и слишком новые, чтобы называться античными. – Лэйрд кивнул в сторону парных викторианских диванов, обитых красным плющем. – Давно уж думаю, что пора бы поменять мебель, да все никак не соберусь.
– А я на вашем месте ничего бы здесь не трогала. Обстановка чудная, – откликнулась Шанель, хотя на самом-то деле выглядел дом внутри, на ее взгляд, достаточно уныло. – Викторианцы и эдвардианцы знали толк в этом, не правда ли?
– Да, жизнь в ту пору была хороша – для богатых. Но для бедных ужасна. Как подумаешь, страшно жалко становится работяг, которым приходилось колоть дрова, растапливать печи да горячую воду в холод таскать наверх, чтобы мои предки могли помыться и побриться.
Лэйрд помог Шанель снять норковую накидку – память о первых годах замужества, когда Жак позволял себе время от времени быть щедрым.
– Что предпочитаете – кофе или что-нибудь покрепче?
– Лучше кофе.
Ей понравилось, что Лэйрд без церемоний провел ее в просторную современную кухню, где принялся сноровисто готовить кофе. Отдавая себе отчет, что выглядит на фоне цветного кафеля и всех этих приборов из нержавеющей стали этакой экзотической птичкой, Шанель устроилась у мойки и положила подбородок на сцепленные ладони. Помочь она не вызвалась, да Лэйрд и не ожидал этого.
– А что, прислуга отдельно живет? – поинтересовалась она.
– Это супружеская пара. Они живут в коттедже, тут, в саду. Так удобнее всем. Если нужно, всегда под рукой, но в то же время – свой дом. Мэри готовит и командует приходящими уборщицами, а Роберт следит за садом, мелким ремонтом, если нужно, занимается, ну и еще иногда служит мне шофером. Они у меня уже давно.
– А вечеринки часто устраиваете?
– Когда накапливается слишком уж много долгов по светской части, приглашаю народ на ужин, а раз в год – большой прием. Видите ли, по роду дел мне надо встречаться с разной публикой, и такое ежегодное сборище помогает решить эту проблему.
– Здорово, – негромко проговорила Шанель. – Похоже, у вас вполне получается холостяцкая жизнь.
– Знаете, у меня сложилась репутация этакого жуира, но на самом-то деле я люблю покой.
– А мне показалось, вам понравилась сегодняшняя вечеринка.
– Это верно, встречаться с людьми я люблю, но только чтобы толпы не было и не слишком часто. А вообще-то я ни на что не променяю морскую прогулку.
– Так вы моряк? – встрепенулась Шанель. – Или рыболов?
– И то, и другое.
– Завидую. Папа учил меня и под парусом ходить, и рыбу ловить, но в последнее время почти не выпадает случая. Жак такие вещи просто ненавидел, как, впрочем, и любые развлечения.
– Может, у вас просто слишком большая разница в возрасте. Ведь вы принадлежите к разным поколениям.
Шанель помолчала. Интересно, он действительно считает, что она уж настолько моложе Жака, которому было всего сорок четыре, или просто из вежливости так говорит?
– Возможно, вы и правы. Когда мне было двадцать, особого значения я этому не придавала, но потом… в конце концов, я еще не такая старуха, чтобы быть заживо погребенной в каком-нибудь мавзолее.
– Да и слишком красивы для этого, – вставил Лэйрд. – В этом розовом платье вы просто бесподобны.
– Туманно-розовом, если использовать определение модельера. Боюсь, этому платью уже три года. Жак… – Шанель оборвала себя на полуслове и грустно улыбнулась:
– К счастью, я умею держать вещи в хорошем состоянии.
– А также умеете выбирать их. Вкус у вас просто потрясающий.
Вновь улыбнувшись, Шанель переменила тему. Комплименты, конечно, ласкают самолюбие, но вся штука заключается в том, чтобы вернуть разговор к Лэйрду и пощекотать его самолюбие.
– Слушайте, Лэйрд, меня одна вещь занимает. Можно спросить?
– Валяйте.
– Вы наследник Ферментов и Клингов. Свою брокерскую контору вы могли бы продать за совершенно астрономическую сумму. Так зачем же вы продолжаете работать?
Насколько я понимаю, лишнее время для досуга вам бы не помешало. Не вы ли сами говорили мне, что без ума от фотографии?
– Я просто люблю свою работу. В том, что мне повезло с родителями, заслуги никакой нет, но я горжусь тем, что и сам немалого добился. Да если бы не работа с ее повседневным риском, я бы с ума сошел. Равновесие – вот что дает удовлетворение.
– Не сказала бы, однако, что в вашей жизни есть такое уж равновесие. Ибо непременная часть такового – семейный очаг.
– О, в этом смысле у меня еще полно времени, – весело улыбнулся Лэйрд. – Мне только тридцать пять.
– А покуда… то с одной, то с другой?
– Я никогда никого не обманываю, чтобы потом не было попреков. Когда-нибудь я женюсь и заведу детей. Но еще не сейчас. А пока…
– Крутите романы?
– Ну да, а что такого? Мне нравятся женщины. – Лэйрд ухмыльнулся. – А сегодня было вообще замечательно.
О такой спутнице можно только мечтать.
– Да и я уже давно так чудесно не проводила время.
– Надеюсь… – Шанель оборвала себя на полуслове и прикусила язык, щеки ее буквально заалели. Этому фокусу она научилась еще в школе, и он всегда ей удавался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181