— Да, — ответила она по-испански.
Мерседес вздрогнула, услышав свой дрожащий, тихий голос — слабый и беззащитный, каким служанка отвечает хозяину.
Наблюдая за тем, как он подходит, она решила взять себя в руки и поклялась, что в этот раз не совершит ошибки — не отвергнет его, не позволит отвернуться и уйти, игнорируя ее.
Она заставила себя посмотреть ему в лицо, даже попыталась улыбнуться, что было излишне. У нее пересохло в горле, сердце учащенно забилось, потому попытка шепотом позвать Антонию не удалась, получилось намного громче, чем она ожидала.
— Вы — Мерседес Алколар? — сказал он.
Низкий, звучный голос мог принадлежать только ему, подумала Мерседес, с трудом подавляя дрожь, бегущую по ее обнаженной спине. Ее никогда особенно не привлекал английский язык, она считала его слишком грубым и суровым. Но голос этого мужчины натолкнул на мысль о густом, теплом меде, и у нее почему-то возникло необычное чувство, что она ждала всю жизнь, когда он произнесет ее имя.
Ее имя прозвучало из уст англичанина с безупречным испанским произношением, так, будто по ее коже пробежал легкий, ласкающий ветерок.
Она сразу же невольно улыбнулась и заметила ответный огонек в его глазах.
— Да. Меня зовут Мерседес Алколар.
Она увидела, как он слегка наклонил голову, услышав подтверждение, и его ясные голубые глаза, разглядывающие ее лицо, будто в знак признательности стали еще ярче.
— А я Джейк Тавернер, — сказал он. — Вы имеете отношение к Хуану Алколару… из корпорации «Алколар»?
— Он мой отец.
Джейк чуть откинул темноволосую голову и улыбнулся так, что ее беспокойство тут же рассеялось.
— Не хотите выпить, Мерседес Алколар? Или потанцевать?
— Я не думаю, что вы этого хотите.
Слова непроизвольно сорвались с губ, выдавая ее внутренний страх и вынуждая его угрожающе нахмуриться.
— Не хочу чего?
— Приглашать танцевать, — пояснила Мерседес, с отчаянием наблюдая, как Антония удивленно вытаращила глаза.
— Почему бы мне не хотеть?
— Мне показалось…
Как объяснить? Он ждал ответа молча и терпеливо, с едва заметной, непонятной улыбкой, и она поняла, что глупо бояться.
— Я думала, что… раньше… — она умолкла и увидела, как выражение его лица снова изменилось, голубые глаза приобрели тот же оттенок, как и в ту минуту, когда они впервые увиделись.
— Раньше я вел себя как дурак, — сказал он. — У меня было просто плохое настроение.
— А теперь оно изменилось?
Лицо Джейка Тавернера осветила широкая, великолепная улыбка. От потрясения она моргнула, чуть отступила назад, неловко переступая с ноги на ногу, чтобы удержать равновесие.
Он тут же протянул руку и крепко взял ее за локоть. Прикосновение его решительной теплой ладони к ее мягкой чувствительной коже обнаженной руки заставило ее затрепетать от чувственности.
— Только один час в году я могу вести себя как дурак. К сожалению, вы были этому свидетелем.
Больше такого не произойдет.
— А в следующем году?
— Нет… Так что у вас в распоряжении триста шестьдесят четыре дня, когда я полностью благоразумен. Так вы потанцуете со мной?
Мерседес заметила, как у него за спиной Антония неистово жестикулирует, энергично кивая ей, призывая принять приглашение. Но образ подруги, да и всех людей вокруг, померк, перед ее взором было только потрясающее мужское лицо, наполненное сдержанностью, и эти действующие на нее гипнотически горящие голубые глаза.
— Хорошо, — проговорила она медленно и более уверенно. — Я потанцую с вами.
Мерседес запомнила первый танец, а потом возникло так много чувственных переживаний, что она наконец сбилась со счета.
Ощущая себя в его руках другим человеком, она переживала обновление, новое рождение и все же чувствовала себя прежней. Она трепетала от его прикосновений. Кровь прилила к лицу, биение сердца участилось при звуках быстрого ритма музыки. В конце вечеринки, когда заиграла медленная мелодия и он прижал ее к себе в танце, она опустила голову ему на плечо, вдыхая теплый запах его кожи, еле уловимый аромат цитрусового лосьона после бритья, и чувствовала, что парит в воздухе, не касаясь ногами земли.
Только один его поцелуй, и вечер был бы совершенным, сказала она себе. Мерседес не просила о большем, не надеялась даже на повторение подобного вечера — поцелуй, и больше ничего.
Джейк проводил ее и Антонию до такси, которое та заказала. Сухо и чинно попрощавшись, он помог ей усесться в автомобиль, проявляя любезность, но нисколько — сожаления. Но перед тем как закрыть дверцу автомобиля, он нежно прикоснулся пальцем к щеке Мерседес.
— Мы встретимся снова, — сказал он.
Не «Мы увидимся?» или «Когда мы встретимся?», а «Мы встретимся». Потом он отвернулся, а Мерседес смотрела на него, пытаясь перевести дыхание, не в состоянии напомнить ему, что он не знает номера ее телефона!
К тому времени, когда она уже готова была произнести это, такси отъехало, поэтому Мерседес только повернулась на сиденье и оглянулась, пристально смотря на то место, где он только что стоял, тщетно пытаясь снова увидеть его.
Джейк заставил себя проявить сдержанность и ушел не оглянувшись, смотря прямо перед собой.
Если он оглянется, то пропадет. Он должен проявить самообладание.
Он знал, что попал в беду, с того момента, когда подошел к ней, в то время как интуиция предупреждала идти в противоположном направлении.
Семьи Алколар и Тавернер должны держаться друг от друга на расстоянии, как и раньше.
Он не должен был прикасаться к ней, потому что ему тут же захотелось большего. Теплая, атласная, нежная кожа ее руки, которую почувствовала его ладонь, была слишком мучительным искушением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35