Потом схватила трубку; руки дрожали, и ладони покрылись испариной.
К своему удивлению, она разразилась слезами, лишь только услышала голос Тео. Она хотела сдержать эмоции, но куда там.
— Дорогое дитя, — попытался Тео утешить ее, находясь где-то далеко, на другом конце земного шара, на расстоянии в миллионы миль. — Фрэнк, должно быть, рассказал тебе, как все произошло, но не терзай себя больше, Зоя. Все теперь позади. Твоя мать держится молодцом. Это было трудное время для всех нас, и все мы пытаемся преодолеть его.
Зоя с трудом сглотнула.
— Тео, мне так хочется… чтобы у тебя и у мамы все сложилось. Нет, не буди ее, пусть спит. Просто передай ей мой привет.
— А Фрэнк там, с тобой? — с какой-то многозначительностью спросил Тео. К чему было лгать?
— Нет, в данный момент он отсутствует…
— Ну да, он, наверное, в офисе на яхте. Я всегда знал, что на него можно рассчитывать, даже если это непосредственно не касается дел компании. Передай ему привет, пусть позвонит мне, когда появится. Мне нужно кое-что с ним обсудить.
У Зои закружилась голова.
— О какой компании ты говоришь, Тео?
— О компании «Кориакис», конечно. — Воцарилось молчание. Затем он продолжил:
— Разве он не говорил тебе? Ну да, понятно. Я слишком о многом его просил… Но нет никаких секретов в том, что он присоединяется к моей компании…
Головокружение прошло, но лучше ей не стало. Она что-то пыталась сказать, беззвучно шевеля губами. Фрэнк Блейкмор работает на Тео? Такое даже вообразить было нельзя!..
— Я… я не знала, — пробормотала она. Тео прищелкнул языком.
— Я так и думал, что он не сразу скажет, сделает тебе сюрприз, а я все разрушил. Ну да ладно! Полагаю, у тебя в голове сейчас вещи поважнее. Ты счастлива, Зоя?
Счастлива? Какой странный вопрос… С чего бы это ей быть счастливой? Но и несчастной назвать нельзя тоже, трезво подумала она.
— Тео? — Голос Зои дрожал, она нервничала, не знала, как выразить словами, как спросить Тео напрямую о том, о чем она боялась спросить Фрэнка. С Тео ей ни к чему лукавить. — Ты помнишь тот день, когда я и Фрэнк отбыли на остров?
— Да, его мне никогда не забыть, Зоя, дорогая моя. Мы все были перепуганы, боялись за тебя. Ты должна простить нашу скрытность, но это был единственно правильный путь.
— Я знаю, — вставила Зоя, — но я не об этом. Я все понимаю. Ты всегда делал для меня то, что мог, но я хотела бы знать еще кое-что. — Она перевела дыхание, потому что разговор был о важном; ей не хотелось ошибиться, не хотелось быть неверно понятой. — Ты сказал… ты сказал, что тебя увлекла женщина и ты не нуждаешься в другой…
— Да, это твоя мать, Зоя. Я так долго ждал, чтобы она стала моей…
Зоя смолкла — ведь больше не о чем было спрашивать. Все прояснилось.
— Я так и подумала, — мягко произнесла она после паузы, — и пусть прошло много времени, я все равно рада.
— Почему тогда такие минорные интонации в голосе?
— Нет, ну что ты, я очень рада… — Зоя попыталась приободриться. — Тео, по-моему, ты что-то упоминал про Фрэнка, ну, что он может остаться чем-то недоволен. Мне… мне бы хотелось знать причину.
— Чем он может быть недоволен, если полюбил такую девушку, как ты? — изумленно воскликнул Тео.
Зоя и Тео расплылись в улыбке на разных концах провода, сбрасывая тем самым горечь недосказанного. Ведь Тео, конечно же, обо всем догадывался и знал, что она не видит главного. Но теперь и она поняла, что может строить свое будущее на чем-то очень конкретном.
К их разговору присоединилась мать, Зоя пожелала ей всяческого благополучия и выразила надежду на скорую встречу. Ее руки все еще дрожали, когда она опускала телефонную трубку. И дрожали они по особой причине.
Где же оно — это чертово черное шелковое платье?
Долгих три года оно провисело где-то здесь, в этом большом платяном шкафу, — то самое, от которого Фрэнк так искусно освободил ее в ту памятную ночь. Она судорожно искала его, на ощупь определяя ткань, и радостно вскрикнула, когда наконец нашла.
Черная бархатистость ткани органично сочеталась с полумраком, окутавшим виллу после захода солнца. Фрэнк еще не вернулся, но она-то знает, что он обязательно вернется — и не потому, что ему за это заплатили, а по своему желанию.
Зоя приняла ванну, расчесала длинные шелковистые волосы, немного подкрасила губы и только потом надела платье. Обновленной радостью светились ее глаза, на щеках играл румянец. Фрэнк не может не заметить, как она счастлива.
Она прошла в свою комнату, предварительно проверив, не ошиблась ли дверью. Ту ошибку в Швейцарии она запомнит на всю жизнь, но при мысли, что этой ошибки могло бы не быть, даже мурашки пробежали по телу Зои.
Она ожидала, стоя у окна; на сей раз волнение было гораздо сильнее, чем когда-нибудь раньше. Зоя вглядывалась в сгущающиеся сумерки, в пустую площадку перед бассейном, в пляшущие от легких порывов бриза тени от олеандров. Послышалось урчание мотора автомобиля Тео, но стук ее сердца перекрывал все звуки.
Наконец дверь открылась, и в комнату пролился золотистый свет из холла. Она знала, что он увидел ее, услышал, как она сделала глубокий нервный вдох. Дверь мягко закрылась за ним, и Фрэнк бесшумно приблизился к ней.
Зоя почувствовала тепло, исходящее от него, тот же терпкий мужской запах — запах, принадлежащий только ему. Протянув руку, он нежно коснулся ее щеки.
Она заговорила с ним по-гречески, произнося нежным, ласковым голосом вполне понятные ему слова. Большой палец его руки коснулся ее губ.
— И я люблю тебя, моя дорогая, моя сладкая, — прошептал Фрэнк.
Какое восхитительное мгновение!
Она рассмеялась, а он осторожно приблизил свои губы к ее и поцеловал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40