У входа в этот монумент, занимающий площадь в пять гектаров, Рэм о чем-то оживленно переговорил на арабском со служителем и передал ему несколько купюр.
— В чем дело?
Он пожал плечами:
— Как только эта группа закончит обход, пирамида на полчаса будет в нашем полном распоряжении.
— Как тебе удалось этого добиться?
Он развел руками:
— Бакшиш.
Через несколько минут из пирамиды вышли японские туристы, и служитель впустил Мери и Рэма. Вход в пирамиду был прорублен в ее северной части. Они быстро спустились вниз, а затем начали подниматься по ступенькам деревянного ската — Рэм впереди, за ним Мери.
Коридор был узким, его потолок и стены были сложены из каменных блоков весом по две с половиной тонны каждый. «Как же это так могло быть? — думала Мери. — Ведь их надо было добыть где-то в карьере, доставить сюда и подогнать друг к другу без единой капли строительного раствора. И все это несколько тысяч лет назад».
В Соединенных Штатах национальное сокровище такого масштаба было бы оформлено не хуже, чем парки Голливуда или Диснейленд. Здесь же их путь освещала лишь цепочка слабых голых лампочек под потолком.
— А если вдруг погаснет свет, что тогда? — спросила Мери. Ее слова эхом разнеслись в каменном туннеле.
— Станет очень темно.
— И часто такое случается?
— Ну, скажем, время от времени. Из-за неполадок на электростанции. Если такое случится сейчас, сразу хватай меня за руку и не отпускай. У меня есть фонарик.
— Лучше бы не сейчас, — сказала Мери, продолжая взбираться по ступенькам. — А нам долго еще идти?
— Мы прошли примерно полпути. Скоро будет Большая галерея, там коридор шире.
Большая галерея привела их к центральному внутреннему залу. Через несколько минут они, низко пригнувшись, вошли в усыпальницу фараона. Мери примерно знала, чего можно было ожидать в этом месте, но все равно удивилась.
Кроме надписей на стенах, сделанных первыми исследователями — причем даже знаменитые академики не удержались от того, чтобы не запечатлеть свои имена, — в небольшой комнате не было ничего примечательного. Никаких стенных росписей, никаких статуй и прочего. Воздух смрадный, затхлый. Единственным предметом был обычный гранитный саркофаг. Без крышки и пустой.
— Здорово, — сказала она, ощупывая пальцами грубые края саркофага. Потом посмотрела на Рэма и улыбнулась. — Я знаю, что это глупо и по-ребячески, но ничего не могу с собой поделать. — Она передала ему фотоаппарат и залезла внутрь саркофага.
Увидев, что она собирается улечься на дно, Рэм произнес:
— А может быть, все-таки не стоит этого делать? Уже несколько сотен лет мужчины используют это изделие в качестве писсуара.
— Это еще ужаснее, чем гусиные какашки. Ты, конечно, шутишь?
— Да нет же.
Она заколебалась:
— Вот черт. Но мне хочется здесь сфотографироваться. Ладно, была не была.
Изо всех сил стараясь сохранить серьезное выражение лица, Мери вытянулась на дне саркофага.
Его огромные плиты были подогнаны с такой точностью, что в нем не оставалось ни одной щели, куда бы можно было просунуть лист бумаги.
— Жаль, что у меня нет с собой бритвенного лезвия, — сказала она Рэму, когда он вытащил ее наружу.
— Хочешь испытать власть пирамиды? — спросил он.
— А что ты знаешь о власти пирамиды?
— Говорят, что если оставить в пирамиде тупое бритвенное лезвие, оно станет острым. И пища тоже останется свежей.
— А интересно, кто-нибудь пытался проверить это здесь, в Большой пирамиде?
— О да. Не так давно здесь побывала группа одного из университетов США. Они положили несколько лезвий, цветы и фрукты. На неделю.
— И что случилось? — спросила она.
— Я слышал, что лезвия заржавели, цветы сгнили, а фрукты сожрали крысы.
— Крысы?
— Здесь их полно.
— А вот сейчас я уже начинаю нервничать. Пошли, мой прекрасный гид, веди меня отсюда.
Тем же путем, через темный узкий коридор, они прошли к выходу и с облегчением выбрались на воздух.
Они возвращались в отель. Рэм вел машину, то и дело поглядывая на Мери. Когда Омар доложил, что она сбежала, он очень разозлился. И как только удалось освободиться от дел, тут же бросился ее догонять. Нет, так легко ей убежать не удастся. Но когда он увидел ее сидящей на песке, плачущей, с мукой в глазах, единственное, о чем он смог думать, так это о том, как облегчить ее страдания. Ему хотелось, чтобы вся ее боль перешла к нему. Никогда прежде ему не доводилось испытывать такие сильные чувства к другому человеческому существу. Ему хотелось забраться ей под кожу и соединиться там с каждой ее клеткой. Хотелось сражаться за нее с драконом, потом подняться к звездам и оттуда закричать, что она его.
Еще ему хотелось рассказать ей, как долго он ее любит, как крепко и навсегда переплелись их души и судьбы, но он знал, что она не готова принять то, что знает он. Поэтому надо ждать.
Он чуть наклонился и сжал ее руку:
— Мы почти на месте. Хорошо бы тебе хотя бы немного отдохнуть, а я бы зашел за тобой через пару часов. Если хочешь, мы можем посетить шоу звука и света у пирамид, а потом поужинаем и посмотрим представление, которое ты вчера пропустила. Мы можем взять с собой твою подругу, если хочешь.
— Зная Вэлком, уверена, у нее уже есть свои планы на этот вечер, но я спрошу.
— Вэлком? — позвала Мери.
— Я здесь. — Вэлком выглянула из своей спальни, вытирая волосы. — Я уже начала о тебе беспокоиться. Где ты была? Выглядишь ты так, как будто провела день, валяясь на куче песка.
Мери засмеялась:
— Ты недалека от истины. Я грязная, как тысяча чертей, но очень довольная. Но прежде всего, конечно, надо помыться.
— Я тоже так думаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85