Он рывком отстранил ее от себя. Пришли Нонна и Эстер. Мери взяла сумочку, закрыла каюту на ключ, а кулон незаметно сунула Рэму в карман:
— Пусть пока будет у тебя.
Все четверо направились в ресторан, захватив по дороге Вэлком. Потом к ним присоединились доктор Стоктон и Жан-Жак, который был один, без Джорджа. «У бедного мальчика немножко mal de mer », — сокрушенно поведал он.
Все начали удивляться: какая может быть морская болезнь, когда река совершенно спокойна? На что изящный француз заметил, поправив свои платиновые волосы:
— Он вовсе не такой толстокожий, каким выглядит.
На Жан-Жаке были черные брюки в обтяжку и черная «пиратская» рубашка. На груди красовалась серебряная цепь, в тон его босоножкам и серьгам. Нонна и Эстер были одеты в свои самые лучшие наряды.
Метрдотель пригласил их в небольшой зал, где был накрыт стол на восьмерых. Высокие тонкие свечи, зажженные по всей окружности стола, мягко освещали белоснежные салфетки, тонкие хрустальные бокалы с золотыми каемками, фарфор, серебро. В центре стола стояла большая ваза с цветами. Стеклянная стена рядом открывала вид на реку, на берегу которой просматривались неясные силуэты пальм и густые кусты, обмакнувшие свои ветви в темные воды Нила.
Блюда подавали официантки-нубийки в красочных нарядах. Их выбор был великолепен: сочные телячьи отбивные, мясо на вертеле в подушке из тушеного риса, большие куски ростбифа, несколько видов рыбы, цыплята под пикантным соусом, а также искусно приготовленные овощи всевозможных видов, включая, разумеется, и традиционный салат из огурцов и помидоров.
— От такой еды недолго и растолстеть, — простонала Мери.
— Ешь, моя шакар, я буду любить тебя и толстую, — отозвался Рэм.
— Кстати, ты все время зовешь меня «шакар», объясни наконец, что это такое?
— Ласковое обращение на арабском. В буквальном переводе это означает «сахар». Ты не возражаешь, чтобы я тебя так звал?
— Нет. Мне только хотелось знать, что это означает. — Она добавила еще ложку риса в свою уже достаточно полную тарелку и с вожделением посмотрела на соблазнительные блюда, для которых у нее в желудке уже не было места.
— Ну наконец мы начали с тобой уроки арабского, — прошептал он ей на ухо. — Вначале я обучу тебя всем словам любви.
Она с аппетитом ела и запивала еду вином, а официант немедленно наполнял бокал вновь. За вечер он проделал это много раз.
— А что бы ты хотела на десерт, дорогая?
— О, не знаю. Выбери сам. — Она сделала попытку взять, не глядя, бокал, но удалось ей это только с третьего раза. — Положи мне что-нибудь шоколадное. Или лучше себя на тарелочке, и не забудь большую вилку. — Она хихикнула.
Я что, опьянела, что ли? Или опять это результат действия этого человека, которому совершенно невозможно сопротивляться? А может быть, и то, и другое? Во всяком случае, вина на сегодня достаточно.
Рэм подал ей тарелку с чем-то совершенно восхитительным, она такое прежде никогда не пробовала, — это были небольшие шарики из нежного крема, облитые шоколадом. Она попробовала несколько — оказывается, все шарики были разные. Он молча наблюдал, как она ела. Мери даже скормила один ему. Они смеялись, потому что он сжимал зубы, отказываясь.
Наконец все перешли в холл потанцевать. Заиграли медленный фокстрот. Доктор Стоктон сразу же пригласил Эстер, которая, казалось, светилась сейчас внутренним светом. Мери посмотрела на эту пару и вспомнила Абу-Симбел и то, что ей рассказал тогда доктор.
— Ты знаешь, он любит ее уже тридцать лет, — сказала она, наклонившись к Рэму. А ты, Рэм, будешь любить меня тридцать лет?
— Я буду с тобой всегда, я пойду за тобой на край земли, на край вселенной, — мягко отозвался он, будто бы прочитав ее мысли. Его пальцы проделывали в это время небольшие круги на ее голом плече.
Она испугалась. Он опять прочитал мои мысли!
Мери залпом осушила еще один бокал и стала наблюдать за танцующими.
Кто-то объявил, что на следующий вечер назначен самодеятельный концерт танца. Оказывается, большинство членов клуба «Золотые годы» занимаются в школе народного танца в Атланте. Нонна предложила организовать из членов клуба группу и выступить на концерте. Жан-Жак тоже изъявил желание принять участие в выступлениях.
— Вы танцуете, Жан-Жак? — спросила Мери.
— Несколько лет я танцевал в профессиональном балете. Теперь я не выступаю, но стараюсь держать форму. А вы не желаете поучаствовать в нашем международном конкурсе танцев?
— Мы можем представить Техас. — Она постучала в грудь Рэма:
— Скажи-ка мне, шакар, когда ты учился в университете, тебе не приходилось, случайно, танцевать народные танцы?
— Как же, как же, дорогая, конечно.
— Отлично, — объявила она, преувеличенно замахав руками. — Рэм, Вэлком и я покажем наши танцы. Даже не так, мы научим всех вас и вместе потанцуем.
Вэлком скосила на нее глаза и покачала головой.
— Нет, не получится. — Мери всплеснула руками.
— В чем дело, милая? — спросил Рэм.
— У нас есть только джинсы, но, чтобы все было по-настоящему, нужны еще сапоги, шляпы и цветные шейные платки. Причем для всей группы.
— Я позабочусь об этом.
Она просияла:
— О, Рэм, неужели?
— Если ты хочешь, это будет.
Она схватила его за руку и, слегка запинаясь, громко объявила:
— Мой Рэм может все.
Улыбаясь, Рэм записал размеры обуви и шляп у всех членов группы. Затем извинился, сказав, что отлучится на несколько минут. Но прежде чем уйти, он наклонился и прошептал ей на ухо:
— Любимая, не пей больше, пока меня нет.
Не пить? Хорошо, не буду.
Она не пила. Вместо этого она танцевала: с доктором Стоктоном вальс, потом с Жан-Жаком, который был очень грациозен, хотя едва доставал ей до подбородка, потом еще с двумя, которых она не знала, но они были такие милые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85