Сейчас дело его процветало, фирма постоянно расширялась. Он предлагал клиентам все новые и новые услуги, а его парк машин включал самые разнообразные модели, от пуленепробиваемого «мерседеса» до рабочего грузовичка с роскошной внутренней отделкой. Он специализировался, кроме всего прочего, на эскорте и охране знаменитостей. Встречал рок-звезд у задних выходов стадионов, отелей и аэропортов, увозил их из-под носа возбужденных почитателей, провозил высших политических деятелей, а порой и глав государств через толпы демонстрантов. Поэтому встреча и сопровождение убитой горем кинозвезды и членов ее семьи явились для Мартина обычной работой, далеко не самой трудной.На следующее утро в 11 часов он встретил сестер Уинтер на вокзале в Дорчестере в траурном лимузине «даймлер» с затемненными стеклами и без промедления увез их из Лондона. По прибытии в Шеффилд он благополучно провел их сквозь толпу репортеров, терпеливо ожидавших прибытия Изабель у дома Элизабет Уинтер.Через час он вывел заплаканную Элизабет из дома и вместе с чемоданами погрузил в «даймлер». Доставил мать с дочерьми в уединенный комфортабельный номер отеля «Грейт мидленд» и с удовольствием удалился в ближайший паб, где подавали картофельную запеканку с мясом и отборный эль.На следующий день состоялась кремация. Этому предшествовало короткое богослужение, проведенное очень молодым священником, который, как видно, совсем растерялся — и от того, что не знал, как положено поступать с самоубийцами, и от присутствия знаменитой кинозвезды. От всего этого да еще от страшной жары щеки его побагровели и покрылись капельками пота.Из всей семьи только одна Изабель привезла подходящий туалет для похорон — черное платье, босоножки на высоком каблуке из первоклассной кожи и огромные темные очки. Жакет, полагавшийся к платью, она отдала Кристиан, и та надела его поверх своего платья в черную и красную полоску — единственного платья в ее гардеробе, теперь состоявшем из шорт, джинсов, кожаных брюк и купальных костюмов. Жакет смотрелся очень элегантно, с умеренными плечиками и длинными узкими лацканами. И сама Кристиан, со своим ровным и глубоким тропическим загаром, с длинными темными ногами, казалось, распространяла вокруг себя какую-то ауру изысканности и утонченности. Арран, в противоположность сестрам, после туманного лета в Сан-Франциско выглядела бледным эфирным созданием. Тем не менее она тоже выглядела элегантно все в том же костюме от Сен-Лорана, который пришлось надеть за неимением ничего другого — она не привезла с собой никакого багажа.Как только сестры, щурясь от ослепительного солнца, показались у входа на кладбище, моментально вспыхнули и защелкали десятки фотоаппаратов и кинокамер.Раздались взволнованные возгласы, репортеры и фотографы устремились к сестрам Уинтер, еще более блистательным в этой невзрачной обстановке. Бедняга священник воздел руки к небу, бессильный остановить превращение семейной трагедии в публичное зрелище.Элизабет Уинтер, безутешная вдова, стояла в стороне, всеми забытая, в своем бесформенном вязаном коричневом жакете, сжимая в руках урну с прахом Джорджа Уинтера. Урну купила Изабель.— Ужасно, — бормотала Элизабет, ни к кому конкретно не обращаясь. — Просто отвратительно.— Иза, повернитесь, пожалуйста, сюда, — последовал щелчок фотоаппарата.— Иза, вы знали о том, что ваш отец находился в состоянии депрессии?— Вы все еще встречаетесь с Лоренсом Сэнсоном?— Планируете ли вы выйти замуж в ближайшее время?— Что вы почувствовали, узнав, что ваш отец покончил с собой?— Девочки, встаньте-ка рядом.Щелчок, вспышка, щелчок, вспышка…— Ты только посмотри на нее, — с горьким упреком обратилась Элизабет к Арран. — Как всегда, выставляет себя напоказ. Ей просто необходимо быть в центре внимания.— Это не ее вина, мама. Ей это не нравится так же, как и тебе.Изабель между тем держалась с профессиональным спокойствием. Иметь дело с прессой стало для нее еще более привычным, чем все остальное в жизни. Сегодня, правда, она с радостью ощущала рядом присутствие Мартина, который время от времени касался ее своей крепкой надежной рукой.В конце концов она решительно направилась к воротам кладбища.— А теперь прошу извинить. Нам необходимо побыть своей семьей, наедине с нашим горем. Я уверена, что вы поймете.— Как это все недостойно, — бормотала Элизабет. — Хоть бы на похоронах отца постеснялась…— Мама, для нее это так же неприятно, как и для тебя.— И нечего выставляться напоказ. У нее нет на это никакого права. Совершенно никакого права.Бедная мама, подумала Арран. У нее вырвали из рук роль героини трагедии. Это нелегко пережить.Через полчаса сестры Уинтер и их мать уже сидели в роскошном «даймлере», мчавшемся по шоссе в восточном направлении. Мартину удалось благополучно ускользнуть от наиболее навязчивых репортеров, собиравшихся последовать за ними. Элизабет, еще не оправившись от ярости, крепко прижимала урну с прахом к своей плоской груди и смотрела на экран телевизора, где шла передача «Клуба садоводов». Пожилой мужчина с грубым обветренным лицом, в резиновых сапогах расхаживал среди клумб с маргаритками и хризантемами. Арран и Кристиан тоже смотрели на экран, довольные, что можно не разговаривать. Изабель, полулежа на сиденье, по-видимому, заснула.Путь предстоял неблизкий — почти на другой конец Англии, до норфолкского побережья. Элизабет хотела развеять по ветру бренные останки Джорджа Уинтера на заросших сорняками взлетных дорожках старого аэродрома поблизости от Лудгейт-Мэнора.— Знаете, — тайком пробормотал Мартин, обращаясь к Кристиан, — такого места в природе не существует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132