Надо поговорить.— Не возражаю.Дэвис смотрел вслед удаляющейся бордовой спине Бернстайна.— Это первоклассное дерьмо, — проговорил он безмятежным тоном. — Родную мать продаст. Но он важная шишка на студии «Викинг», и аппетиты у него те еще.Теперь он примется разузнавать о тебе. Попытается выяснить, кто ты такая. — Дэвис улыбнулся. — Еще неделю назад он бы меня и не заметил. А теперь, видишь, вспомнил мое имя.В конце недели Дэвис принес ей сценарий фильма «Свободное падение» — толстую пачку листов, отпечатанных на машинке.— Прочти. Друг моего приятеля сделал для меня лишний экземпляр. Вообще-то мне не полагается. Посмотри роль Эдди и скажи, что ты об этом думаешь.В сценарии рассказывалась история Аватара, величайшей рок-звезды, который оказался во власти своего менеджера Порции Глейз, намеренно приучившей его к наркотикам.Эдди, молодая англичанка из группы статисток, влюбилась в Аватара. В фильме у нее были две серьезные сцены — бурная встреча со своим кумиром в автобусе во время последнего провального турне по стране и яростная схватка с Глейз на приеме после концерта в Сан-Франциско.— Это задумано как серьезный фильм, — сказал Дэвис. — Они тут не упустили ни одной модной темы: феминизм, коррупция в высших сферах рок-индустрии, наркотики… ну, в общем, все.Изабель унесла сценарий домой, она обращалась с ним так осторожно, словно он был из стекла. Читала и перечитывала. Кто она такая, Эдди? Какая она? Что чувствует эта девушка? Чего хочет?В ремарках к сценарию указывалось, что Эдди очень молода, красива, сексуальна, но несколько наивна. Влюбившись до умопомрачения в Аватара, она покинула ради него дом, друзей, Англию. Он и его рок-группа стали для нее всем миром.Вечером позвонил Дэвис. Спросил, какое у нее впечатление от сценария и от роли.— Это моя роль. Эдди — это я.— Прекрасно. Через две недели отборочный просмотр.Это было как удар грома. Наконец-то…Дэвис составил расписание фотосъемок.— Надо подготовить фотоальбом.Рефуджио Рамирес считал себя лучшим фотографом в Лос-Анджелесе. Во всей стране. В мире. И возможно, во всей вселенной. Об этом он сразу же заявил Изабель, поднимаясь с ней по лестнице в студию.— Когда Уиттэкеру требуется качество, он всегда обращается ко мне. Рам — это номер один. Высший класс, — говорил он, наблюдая за движением ее ягодиц под плотно облегающими выцветшими джинсами.Рамирес также считался самым дорогим фотографом в Лос-Анджелесе. Однако Дэвиса это не беспокоило.— Не волнуйся, — сказал он Изабель. — Он сделает это бесплатно. Он мне обязан. Однажды я спас ему шкуру.Похоже, Рамирес действительно не забыл ту ночь в Сайгоне, пять лет назад, когда бесшабашного подвыпившего фоторепортера чуть не порезали на куски из-за хорошенькой проститутки с золотистой кожей. Спасло его лишь вмешательство Дэвиса Уиттэкера.Потому-то он и пожертвовал воскресным днем. Потому-то и работал совершенно бесплатно с протеже Дэвиса. Именно поэтому он и пальцем не дотронулся до роскошной девочки, изгибавшейся перед ним в своих тесных джинсах. Хотя пальцы его так и тянулись к ней, а некоторые другие органы содрогались от возбуждения.Но он не чувствовал себя обиженным. Девочка и впрямь роскошная. Похоже, у Дэвиса здесь какой-то особый интерес, хотя не совсем понятно какой.Дэвис и в самом деле не знал точно, чего хочет добиться. Об этом можно будет сказать, только переговорив кое с кем из знакомых.— Нужно как можно больше фотографий, самых разных, — сказал он Рамиресу. — Так что снимай, сколько сможешь.Изабель он предупредил о том, что Рамирес — «грязный похотливый гаденыш», но прекрасный фотограф.— Если кто-то и может сделать тебе рекламу, так это он.Он действительно похож на похотливого гаденыша, думала Изабель. Тучный, приземистый, с длинными волосатыми руками и кривыми ногами, с толстыми губами, выпученными глазами, вдавленным носом и курчавыми волосами, которые он приглаживал маслом. Более отвратительного существа она в жизни не встречала.Изабель поставила сумку с вещами в углу и с трудом подавила смех — ей вспомнилось еще одно предупреждение Дэвиса.— Ты не поверишь, он занимался любовью практически со всеми самыми красивыми женщинами Южной Калифорнии. Так что будь осторожна. Не зря его называют «тот самый Рам».Рамирес налил ей чашку крепкого кофе, такого крепкого и черного, что, наверное, мог бы содрать ярко-красную краску с ее «мустанга».— У меня не бывает этих водянистых помоев, бэби.После кофе он заставил ее пройтись по студии, сесть, вытянуться, потанцевать под музыку «Роллинг Стоунз», а сам задумчиво рассматривал ее, дымя вонючей сигарой.Потом он велел ей встать у окна, чтобы изучить ее лицо при естественном освещении. Поворачивал ей голову в разные стороны, выравнивал линии подбородка, шеи, плеча. Положил ладонь на ее щеку, изучал игру теней.И при этом приговаривал про себя: «Сукин сын. Ах сукин сын».Рамирес порылся в одежде, которую Изабель принесла с собой, и отбросил все, кроме белого и черного.— Интуиция… Просто такое чувство… Что-то может скомпоноваться.Он добавил кое-что из своих вещей: черно-белую полосатую мексиканскую накидку с длинной бахромой, плоскую соломенную шляпу, белую мужскую рубашку и черную кружевную шаль. Свалил все это в кучу в центре комнаты, затем постоял в глубокой задумчивости совершенно неподвижно, попыхивая своей зловонной сигарой.Казалось, он пребывает в состоянии медитации. Зазвонил телефон — он не обратил на него внимания.Когда звонки стихли, Рамирес внезапно прищелкнул пальцами и обернулся:— О'кей, бэби. Начнем.В течение двух часов он снимал крупные планы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132