— Восемнадцать лет назад, в Париже, в шестьдесят седьмом. Когда мы встретили Стефана. Это было в последний раз. — Виктория устало улыбнулась. — Я знаю, о чем ты подумала. Но Танкреди заболел два года назад.
Поднялся ветер. Тени облаков, подобно черным пальцам, скользили по залитым солнцем холмам. Виктория призывно поднялась на ноги.
— Нам лучше сейчас вернуться. Скоро пойдет дождь.
В замке их ждали сообщения. Звонили из гаража в Обане: окончательная смета на ремонт «рейндж-ровера» составила пятьсот девяносто семь фунтов и семьдесят пять центов, включая работу и запасные части; в связи с летней запаркой ремонт можно было начать только на следующей неделе. Его преподобие викарий Далглиш приедет в половине шестого обсудить детали предстоящих похорон. Он надеялся, что условия будут приемлемы.
Доктор Макнаб вернулся в семь часов вечера и сам себя пригласил на ужин:
— Никогда не упускаю возможности насладиться кулинарным искусством Кирсти, если только позволяют обстоятельства.
Ужин состоял из того, что Кирсти называла «на скорую руку»: суп, омлет по-испански, салат и покрытая пылью бутылка великолепного мозельского из погребов Скарсдейла.
— Прямо банкет, — просиял доктор Макнаб. — Никакого сравнения с разогретой тушенкой и засохшим «чеддером».
Отправив Викторию в постель и приказав ей перед сном принять успокоительное (прекрасно зная, что Виктория этого не сделает), Макнаб сказал:
— Я рад, что вы здесь. — Доктор втиснулся в свой маленький «остин». — Надо, чтобы кто-нибудь был с Викторией рядом, хорошие друзья, например, хотя она прежде отрубит себе руку, чем позволит это. Э-хе-хе. — Макнаб зажег потухшую трубку и выпустил облачко вонючего дыма. — Я наблюдал за ней последние месяцы. Знаете, она немножко меня пугает. Она избегает общества. Запирается изнутри, если вы поймете, что я имею в виду. — И неожиданно спросил:
— Она ведь не просила вас приехать, а?
Джесс покачала головой.
— Нам всем позвонил Танкреди.
— Да. Разумеется, он должен был это сделать, зная, каково будет ей. Он прекрасно знал… и я могу представить, чего ему стоило встать с постели и сделать все эти звонки. — Макнаб задумчиво погрыз мундштук своей видавшей виды трубки. — Знаете, вам нужно увезти Викторию отсюда. Увезите куда угодно: что бы там ни было, но она не должна оставаться одна в Данлевене. Я сделаю все от меня зависящее, но вы должны мне помочь. — Доктор пристально посмотрел на подруг. — Здесь у Виктории больше ничего не осталось. Ничего.
Джесс лежала у окна на просторной двуспальной постели тетушки Камерон и наблюдала за медленными северными сумерками. В утомленном мозгу бесконечно прокручивались события сумасшедшего дня.
— Их связь со Стефаном стала концом нашей, — рассказывала Виктория Джесс, когда они возвращались из вересковых зарослей. — Он был так вульгарен. Ему не следовало быть таким жестоким. В Париже я начала ненавидеть Танкреди.
Теперь Джесс очень ясно себе представляла: трое таких близких друзей — и тут Танкреди все больше очаровывается золотоволосым юношей. Его темные глаза наполняются лаской, рука как бы случайно обнимает плечо Стефана, голос сладок и чувственен, и Виктория все это видит.
— Не было сил сносить эту муку. Я чувствовала себя такой одинокой. И не было никого, кому бы я могла довериться. Нелепо жаловаться на то, что твой брат тебе изменяет. Тогда я и сняла кольцо, подаренное Танкреди, и больше никогда его не носила.
На другой стороне кровати, опершись на локоть, лежала Гвиннет и рассматривала фотографию двух маленьких детей: мальчик — жгучий брюнет и девочка — яркая блондинка.
Гвин краснела при мысли о собственной неожиданной наивности.
— Годами любовники или любовницы сменяли друг друга, — поведала Гвин Виктория. — Джонатан, Урсула Вичини и ты, разумеется. Я знала, что ты у него в комнате, в тот день, в Челси. Танкреди сделал это, конечно же, намеренно.
Он рассчитал, что я приду домой именно в это время и услышу ТВОЙ ГОЛОС.
Гвиннет вздрогнула, вспомнив звук тех давних шагов на мраморном полу.
— Я заставила Танкреди уехать со мной в Шотландию.
Прости меня. — Голос Виктории был холоден, — Но позже, поняв, насколько глубоко ты его полюбила, я надеялась, что мне удастся вовремя это остановить. На следующей неделе ты уезжала в Калифорнию, и я думала, что время и расстояние помогут тебе быстрее забыть Танкреди. Хотя мне следовало бы знать лучше: Танкреди не забывает никто.
Катриона лежала, натянув на себя одеяло до горла, на шезлонге времен королевы Анны, обтянутом скользким полосатым атласом.
— Рано или поздно я оказалась бы не в том месте, не в то время, и все было бы кончено, — звучал в голове Катрионы голос Виктории. — Но мне чертовски везло. Всегда. Смешно, не правда ли? Я просто не могла сделать неверного шага.
Я встречалась и брала интервью у очень опасных людей, таких, как Карлос Руис… О Карлосе Руисе когда-то говорила и Джесс, характеризуя его как человека мягкого.
— Опасных? — переспросила Катриона.
Виктория холодно улыбнулась.
— Очень. Но мы вместе прошли долгий путь. Он заботился обо мне, устраивал встречи и интервью, которые я никогда бы не смогла сделать по другим каналам. Он также вытаскивал меня, если где-нибудь происходили экстраординарные события, и я делала потрясающие репортажи.
— Но почему? — недоумевала Катриона. — Зачем он это делал?
— У него получалось великолепное прикрытие. Я была для Карлоса ценной находкой.
«И это все?» — подумала про себя Катриона и тут же порывисто спросила:
— Только как прикрытие? Джесс говорила, что Карлос тебя любил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115