Когда он наконец ее отпустил, она отшатнулась к дереву, беспомощно цепляясь за него, прижав другую руку к пораненным губам.— Уходите,— прошептала она наконец, не глядя на него.— Уходите. Я надеюсь больше никогда вас не видеть.— Это — взаимное желание, которое я смогу исполнить,— ответил он ровным, сдержанным голосом, находившимся в таком контрасте с проявленной им минуту назад яростью.— Я собирался на некоторое время уехать в Португалию. Я продлю свою поездку до тех пор, пока вы не уедете с острова. Надеюсь, это подойдет вам, сеньорита.— Прекрасно, сеньор.— Тогда — адеус.С этим финальным, отрывистым словом прощания он резко повернулся и исчез между деревьями. Навсегда ушел из ее жизни, ошеломленно подумала Моргана. Он не захочет снова видеть ее, потому что она заставила его сойти с той высокой башни, где обитает хозяин Хуамасы, полный отчужденного достоинства, бесстрастный и сдержанный. Она никогда не получит прощения, потому что продемонстрировала, что он — просто человек, с человеческими эмоциями и яростным гневом. Он поцеловал ее из ненависти, в качестве наказания, а теперь он позаботится о том, чтобы никогда больше ее не увидеть и не вспоминать о случившемся.Моргана устало выпрямилась. Фелипе сказал, что не вернется на остров, пока она не уедет, и он никогда не узнает, что означает для нее его отъезд. Неста будет до конца хранить ее тайну — он никогда не узнает и того, что Моргана Фэй Кэрол совершила фатальную оплошность, влюбившись в него.
Филипп, кажется, даже не заметил ее отсутствия. Он вернулся через несколько минут после того, как Моргана снова села за столик. Ожидая его, она сделала над собой усилие, чтобы не оглядываться в поисках человека, который ушел от нее так быстро, в ненависти, забрав с собою, сам того не ведая, ее сердце.Филипп не заметил, что в ней произошла перемена, что маска Морганы-ле-Фэй разбилась и что вернулась прежняя Моргана, хоть и вновь изменившаяся. Может быть, на этот раз он не смог бы определить, в чем заключается разница, но Моргана могла. Она могла бы горько и печально сказать ему, что полюбила человека такого же недоступного, как звезды: даже если бы он знал о ее любви, он бы с презрением ее отверг.— Хочешь еще побыть здесь или прямо сейчас уехать?— мрачно спросил Филипп, как только вернулся.— Я бы хотела уехать. Произнеся эти слова, она поняла, что, оставайся она той новой, жестокой Морганой-ле-Фэй, которой была до столкновения с Фелипе, она сказала бы какую-нибудь жалящую резкость, но не теперь, и на этот раз силы ей дает не иллюзия. Источник ее сил — настоящий, чистый, непохожий на все прежние чувства. Он таился в глубине ее существа, куда не достигло ее прежнее увлечение Филиппом. Она инстинктивно знала, что это чувство не исчезло бы, чтобы ни случилось. Со временем боль могла бы притупиться, но она никогда не забывала бы его и никогда не смогла бы стать женой другого мужчины. Это смуглое высокомерное лицо с отчужденными зелеными глазами всегда вставало бы между нею и другими мужчинами. Если бы к ее устам с поцелуем прикоснулся кто-то другой, она только вспомнила бы тот поцелуй, насмешливо подаренный ей на празднике цветов, или тот, что ранил ей губы в страстном порыве вышедшей из-под контроля ненависти.Но почему он ненавидит ее? Конечно, она всегда отказывалась относиться к нему так, как это делали остальные женщины, но это еще не повод выказывать столько отвращения и неприязни. Он не тщеславен, несмотря на все его личное обаяние и громадное состояние.Моргана мысленно пожала плечами. На эти вопросы нет ответов, а если бы и были, она не успеет их найти. Несомненно, он больше не захочет ее видеть, не будет даже надежды на случайные встречи, если он собирается не возвращаться на Хуамасу, пока она не покинет остров.Тут она снова осознала, как мало времени осталось. Пройдет еще две недели, и она уже не будет испытывать боли из-за безответной любви к невозможному и недоступному Фелипе де Альвиро Риальта. А она отдала бы все на свете, лишь бы и дальше испытывать эту боль, иметь возможность думать о нем, вспоминать его смуглое лицо и с течением лет оставить в памяти только те моменты счастья, которое она испытывала рядом с ним, забыв все резкости, которые от него слышала.Это тоже изменилось. Это стремление жить ничем не напоминало обиженный бунт той девушки, которой Моргана была так недавно. Теперь это было печальным томлением, окрашенным покорной уверенностью в том, что иначе быть не может. 10 Хотя Моргана мало видела Фелипе после того, как он уехал с острова, золотой солнечный свет Хуамасы поблек, а лазурные небеса стали казаться менее синими.Теперь, когда приблизился момент, когда надо будет приводить свои дела в порядок, Моргана обнаружила, что ей трудно решить, что предпринять. Одно дело — смириться с тем, что неизбежно должно случиться, другое — решить, что необходимо сделать. Она все еще не приняла решения, когда как-то утром Неста заговорила с ней об этом.Ее старшая подруга столь явно хотела сказать что-то и столь явно затруднялась это сделать, что, отчасти догадавшись в чем дело, Моргана повернулась к ней с серьезной улыбкой.— Что такое?Но Неста никак не могла заставить себя заговорить. Так нелегко было облечь в слова то, что она хотела спросить!— Вы как-то сказали мне, что намерены плыть обратно на пароходе,— наконец, запинаясь, проговорила она,— и… и исчезнуть ночью за бортом. Я… я с тех пор нередко думала, действительно ли вы этого хотите.— По крайней мере, никому не придется заниматься похоронами,— ответила Моргана, пытаясь, как уже бывало, превратить все в мрачную шутку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65