Вы же понятия не имеете, что значит воспитать ребенка! Это значит отказывать себе во всем, чтобы купить ему новую форму, не ездить в отпуск, чтобы дать ему приличное образование, сидеть у его постели, когда он болен, даже если ты сама устала как собака и готова уснуть стоя. Вы ведь даже не знаете, что Джо перенес менингит? Я была с ним в больнице, сидела у его койки две недели кряду и не могла ни есть, ни спать, потому что думала, он умрет. А когда он поправился, знаете, какие были его первые слова? Самые первые?
Голос у Пэт сорвался от волнения.
– Он открыл глаза и сказал: «Привет, мам». Но я – не его мама, правда же? Больше – нет. Вы отняли его у меня, и я вас за это ненавижу. Для вас он просто красивый мальчик, с которым можно ходить по премьерам. Это льстит вашему самолюбию. Вы его не любите! – Пэт хлестала словами, как плетью. – Вы не знаете, что такое любить.
Стелла молчала. Одеревенелой походкой она подошла к книжной полке и сняла рамку с детским носочком.
– Да что вы обо мне знаете? Многие месяцы после того, как я его отдала, я спала вот с этим носочком. Подносила его к лицу. Вдыхала запах, чистый запах младенца. – Она втянула воздух, словно старая вещица могла хранить запах двадцатипятилетней давности. – Без него я не могла уснуть. Я его ни разу не стирала. Ни разу за двадцать пять лет!
Пэт слушала и не верила.
– Но если вы были к нему так привязаны, зачем же вы его отдали?
– Я поняла это уже потом, когда дело было сделано.
– Но у вас было три месяца, чтобы изменить свое решение. О, как я помню эти три месяца! Худшие во всей моей жизни! Каждый раз, когда стучали в дверь, я была готова к тому, что это вы пришли забрать его у меня.
– Поначалу было не так ужасно. Я целиком отдалась игре. Мне как раз предложили роль Джульетты. Первой в истории театра нагой Джульетты. – Она улыбнулась при воспоминании. – Это очень в моем духе. Мой первый настоящий шанс. Когда я сделала эту роль, то осознала, что натворила, но было уже поздно. Джозеф был у вас. А мой брак с Энтони разваливался на глазах. И я примирилась с жизнью. Работы было хоть отбавляй. Никаких простоев. Пустоту, оставшуюся после Джо, я заполняла игрой.
– Я вам кое-что привезла. – Пэт порылась в сумке и достала фотоальбом. – Хотела ткнуть вас носом во все, что вы потеряли. Его первые шаги. Каждый день рождения. Вот он учится плавать. На школьной сцене. Он был чудесный мальчик, моя радость и гордость.
– И я его у вас отняла.
Пэт взглянула Стелле в глаза. Пэт ощущала себя как первые христиане среди римских язычников. Она чувствовала свою правоту.
– Так, может, лучше отдать назад? Не мне, а Молли и Эдди. Они – его будущее. Мы с вами остались в прошлом. В них все его счастье. Молли знала, что искать его мать рискованно, что я ее за это буду проклинать. Она была права, я ее прокляла. Но у нее хватило любви к Джо, чтобы пойти на это ради него. Теперь наш черед. Вот, – она протянула Стелле альбом, – возьмите себе.
Стелла была потрясена.
– Но вы же не можете мне это отдать! Здесь же все его детство!
– Не забудьте – у меня оно было в реальной жизни. Мы все пережили вместе с Джо. Уж фотографии-то вы заслужили? Ну, мне пора.
Стелла отвернулась к стене. Ее пронзила такая боль, что она не могла говорить. Пэт собрала вещи.
– Можете не провожать.
Когда за ней закрылась дверь, Стелла стала листать страницы детства Джо, которое прошло без нее. Перевернув последний лист, она медленно поднялась, чувствуя себя совершенной старухой, и прошла в соседнюю комнату.
Повсюду были вещи Джо. Она нашла его сумку и стала укладывать. Носки, белье, джинсы, стопка трикотажных рубашек. Она подняла ярко-синюю, цвета его глаз, и, как тот детский носочек, поднесла к лицу. Странно, она мокрая. Только тут Стелла поняла, что плачет.
В последний раз вдохнув его запах, Стелла услышала звук открываемой двери. Это был ее смертный приговор.
Глава 23
Джо стоял на пороге квартиры и в изумлении смотрел на мать.
– Постирушку затеваешь? С трудом представляю тебя в этой роли.
– Между прочим, – Стелла улыбнулась в ответ, хотя внутри у нее все обрывалось, – твои вещички собираю. Пора тебе возвращаться домой, дорогой. Приятно было играть в дочки-матери, но мне кажется, ты уже понял, что мать из меня неважная. Я не того склада.
Ее пронзил его обиженный взгляд, и она отвернулась, продолжая укладывать его вещи.
– Кроме того, звонил Боб. Мне предлагают гастроли. – Она поискала в памяти что-нибудь поубедительнее. – «Как важно быть серьезным» – удачная пьеса. Эдинбург, Скарборо, Бристоль и Гилдфорд. Хорошие деньги предлагают. Слишком хорошие, чтобы отказываться.
Ее вдруг пронзила мысль, что, не найди ее Джо, она так никогда и не узнала бы, чего ей недостает. Так и жила бы своей отлаженной, хорошо обеспеченной жизнью, наполненной цивилизованными удовольствиями и восторженным, но пустым почитанием. Ей не пришлось бы испытывать всю эту боль, каждодневную тоску по Джо, стремление стать частицей его жизни, начать стирать его вещи и покупать его любимую еду, открывая дверь, видеть его улыбку вместо красивой, но такой холодной квартиры.
Собственный эгоистичный поступок на все эти долгие годы лишил ее этих бесхитростных радостей, простого взаимопонимания между матерью и сыном. И некого в том винить, кроме себя.
Хуже всего, что Джо пришел к ней, чтобы поверить и даже простить. А сейчас она все это снова ставит под удар.
– Когда едешь?
– Вечером. Все так неожиданно! Исполнительница главной роли слегла со свинкой. Бедняжка, как это некрасиво! Меня попросили ее заменить. Ричард приезжает приглядеть за квартирой. – Это она добавила специально для Джо, на случай если он решит пожить здесь после ее отъезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90