Каждому знакомо это ужасное ощущение, когда понимаешь, что мчишься не туда, куда нужно, но не можешь остановиться. Вот и я не могла.– Всегда хотела иметь большую грудь, – продолжала я тоном, каким ведут светскую беседу.Он задумался, серьезно глядя в свой стакан. Я ощутила слабость во всем теле. «Ну-как можно было ляпнуть такое?» – укоряли жалкие остатки моего здравого смысла. Из всех отсмотренных мной претендентов этот пока был лучший. Вероятно, мне это всего лишь казалось, не в последнюю очередь потому, что я заранее «назначила» его лучшим, но, поскольку так оно и было, я сходила с ума от того, что впервые предстала перед потенциальным любовником в столь дурацком, полубредовом состоянии. Отведя взгляд от стакана с горьким пивом; он так же светски произнес:– Я тоже.Я непонимающе воззрилась на него. Потом до меня дошло, и я рассмеялась. Сначала робко, как смеются, когда не уверены, что смех в данном случае уместен. Потом – смелее. Потом, закрыв лицо руками, предложила:– Может, мне выйти и войти снова?На что он, очень мило протянув руку и отняв мои ладони от лица, ответил:– Если вам от этого станет легче, могу сказать, что и сам немного смущен.Это был лучший способ разрядить обстановку. Мой неуправляемый полет оборвался, и, опершись подбородком на руку, я протянула ему другую. Мой новый знакомый пожал ее.– Обычно я не хожу по пабам и не пялюсь на женские бюсты, – заверила я. – И не обсуждаю их.Помешивая пальцем пивную пену в стакане, он снова засмеялся, на сей раз гораздо непринужденнее.– Женские фигуры – чрезвычайно красивая деталь интерьера. Они всегда искушают взгляд. – Он покосился на оранжевую грудь. – А эта деталь – весьма и весьма… – Он запнулся.– Крупная? – подсказала я. Он кивнул, словно бы сдаваясь:– Крупная.Старый греховодник или ницшеанец? Ни то ни другое, решила я.– Закроем тему?– Закроем.Мы одновременно откинулись на спинки стульев и наконец расслабились. Перед ним стояла тарелка сандвичей с ветчиной.– Угощайтесь, пожалуйста, – пригласил он.– Попозже, – ответила я. – Давайте немного поговорим о деле.Он подобрался, выпрямил спину и приготовился к собеседованию.– Начинайте вы, – предложила я.До сих пор контакты между нами сводились к необходимому минимуму: его первое письмо с номером телефона, мое короткое сообщение с моим номером на его автоответчике и, наконец, его – с указанием места встречи. По сравнению с обширными литературными сочинениями, кои я получала в изобилии до того, все выглядело немного странным. Еще он оставил мне номер телефона архитектурной мастерской в Холборне на случай, если я захочу удостовериться в его личности и честности намерений. Звали его Саймон Филлипс – вполне приличное имя. После всяких там Джейсонов – абсолютно приемлемое.Я вовремя заткнула рот сидевшей во мне Молли, которой не терпелось спросить: «А правда, что все архитекторы – это неудавшиеся художники?» – и, стиснув зубы, кивнула, чтобы он начинал. После своего с блеском проваленного выхода я все еще чувствовала себя неловко.– Мне самому рассказать о себе или вы предпочитаете задавать вопросы? А может быть, сначала сами расскажете о себе?Меня подмывало сострить: «Итак, доктор, дело в том, что…» – но я взяла себя в руки. Никогда в жизни у меня не было еще такого ощущения ирреальности происходящего, как здесь, за обычным, казалось бы, столом, на котором стояли обычные стаканы и тарелка с бутербродами. Однако я успокаивала себя тем, что свидание с мужчиной, который был бы представлен мне в доме друзей, могло ничем не отличаться от нынешнего. Разница состояла лишь в том, что с этим я познакомилась по объявлению. Но ходить при полном параде по вечеринкам, охотясь за партнером, ничем не лучше, чем давать письменные объявления. И я прямо сказала:– Мне просто захотелось прожить год с удовольствием. Немного повеселиться без всяких обязательств. И без ожиданий. Без каких бы то ни было ожиданий.– Вы… – Он запнулся, подбирая слово и машинально продолжая размешивать пену в стакане. – Для вас это своего рода… реабилитация?Пожалуй, слово подходящее. Я кивнула:– Вроде того.– Вы твердо настаивали на годичном сроке. Почему?И я вдруг, неожиданно для самой себя, рассказала Саймону все – про отъезд Саскии, про Грязнулю Джоан, про миссис Мортимер, даже про Матисса. Только о Дики умолчала. На предстоящий год мне хотелось начисто исключить из своей биографии этот исторический эпизод. Я уже решила, что нынешний знакомец меня устраивает, и, несмотря на неловкость, случившуюся из-за оранжевой дивы, надеялась, что я его – тоже. Судя по всему, так и оказалось. Во всяком случае, никаких признаков антипатии я не заметила. Мне до смерти надоела эта охота – женщины вообще не предрасположены к охоте, – и хотелось начать наконец получать удовольствие.– Значит, вы – независимая и состоятельная женщина, – заключил он, выслушав мой монолог.Прозвучало это недурно.– Смею думать. А вы?– Я являюсь партнером в одной весьма скромной фирме, но, учитывая нынешнее состояние дел, не жалуюсь. И у меня достаточно свободного времени. В течение нескольких предстоящих месяцев я намерен большую его часть потратить на то, чтобы сбросить напряжение.– У вас тоже реабилитация?Подумав, он покачал головой:– У меня много причин, чтобы так поступить. Главным образом я следую совету друга. И потом… еще три года назад я был женат – у нас не было детей, и с тех пор, кроме случайных встреч на одну ночь, у меня ничего не было. А мне такие однодневки не очень нравятся.Я внезапно испытала разочарование и, прислонившись к спинке стула, голосом классной наставницы произнесла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99