«Мне хотелось бы повидаться с отцом», – я сразу согласилась. Время, как старая заботливая нянька, более или менее убаюкало мою непримиримость… Ничто не вечно, кроме самого времени, а в моем распоряжении был лишь ничтожный его отрезок. Единственное, в чем можно быть уверенной, так это в неизбежности перемен.Я продолжала усердно и с удовольствием трудиться. И оставаться «тетушкой Маргарет» – так шутливо-почтительно к моим юным тогда годам прозвали меня друзья и доброжелатели, и почему-то это пристало ко мне навечно. Я была общительной настолько, насколько бывают общительны одинокие матери, – возила Саскию во время каникул в разные места вроде семейных санаториев, где, пока она играла с детьми, я читала, бездельничала, заводила случайные знакомства, таскала ее по лондонским галереям, водила в театры и кино. В целом я была вполне счастлива. Изредка случались скоротечные романы, но я, разумеется, не помышляла о серьезных отношениях.Колин, мой последний любовник по тем уже кажущимся далекими временам, был действительно очень милым человеком – Саския называла его хомяком, – но наши отношения имели шанс укрепиться больше, чем мне хотелось бы, и я дала отставку. Кроме того, в свои пять лет Саския умела любого мужчину, хомяка – не хомяка, заставить почувствовать себя узурпатором. Колину пришлось приделать задвижку к двери моей спальни, чтобы исключить возможность непреднамеренного растления ребенка. Уместная предосторожность, поскольку однажды в самый интересный момент мы вдруг обнаружили, что в кровати нас трое. Саския незаметно проскользнула под одеяло. Уверена, ничто не способно быстрее охладить сексуальный пыл; чувство вины от того, что взрослые своим легкомысленным, эгоистичным поведением невзначай едва не развратили детскую невинность (по крайней мере, так я воспринимала тогда бесцеремонность Саскии), подействовало отрезвляюще. На следующее же утро мы с самым решительным видом направились в хозяйственный магазин.Щеколда, разумеется, не помогла. Саския беспрерывно колотила в дверь кулачками. Хотела бы я посмотреть на того, кто способен справиться с маленьким ребенком, склонным к подрывной деятельности. Конечно, можно загнать его обратно в постель, но попробуйте предаваться любовным утехам под аккомпанемент детской истерики. Можно нанять няню и провести ночь в гостинице, но… Игра в безымянную куртизанку скоро перестает щекотать нервы, и ты понимаешь, что отчаянно хочется оказаться в собственной, а не гостиничной ванной. Можно было, опять же оставив девочку с няней, поехать к нему. Когда, не остыв еще от объятий любовника, я возвращалась домой через весь Лондон, тонущий в предрассветном тумане, и расплачивалась с няней, стараясь сдержать глупую ухмылку, я испытывала даже некоторое изысканное удовольствие от собственной порочности. Да, можно было проделывать все это и многое другое, но что было решительно невозможно, так это расслабиться. Поэтому к исходу дня я всегда выбирала покой. Так было проще. Кроме того, я так много работала, что подобный выбор вовсе не казался трудным. Разумеется, если бы мне действительно захотелось – и если бы я встретила человека, сочетающего в себе таланты Пикассо, Шостаковича и Одена, и притом физически привлекательного, как Пол Ньюмен или персонаж с разворота журнала «Плейгерл», – все могло быть иначе. Однако подобная комбинация мне никогда не встречалась. К тому же я всегда считала, что меня привлекают агрессивные мужчины, стильные, общение с которыми представляет риск. Именно такой убил мою сестру… Я не желала ставить привязанность Саскии под угрозу и заставлять ее чувствовать, будто кто-то присваивает ее права. Добропорядочные джентльмены с их благовоспитанностью и заботливостью вызывали у меня зевоту, я старалась держаться от них подальше и довольствовалась приятельскими отношениями, что представляло собой весьма разумный компромисс.Замужество? Постоянная любовная связь? Нет, нет и нет. С Роджером мы познакомились, когда Саскии исполнилось шестнадцать. Он был неприхотлив, мил и часто пропадал на рыбалке. Как и я, любил музыку, особенно Шуберта и классическую оперу, только на это и хватало его страсти. Что, впрочем, упрощало дело. Мы редко выходили за рамки приличия. А если изредка и выходили, то получалось так скучно… Ему было за сорок, он преподавал в школе и вполне соответствовал моим скромным запросам. Овидий говорит, что никогда нельзя упрекать неумелого любовника в его слабости, если не хочешь крепче привязать его к себе, потому что тогда он начнет стараться. Отличный совет для тех, кто желает сохранить свободу.С Колином мы продолжали видеться, но он стал лишь другом. После инцидента со щеколдой он ушел, потом, несколько лет спустя, вернулся, и мы опять некоторое время жили вместе. За это время он успел жениться, развестись, заиметь сына, который остался с его бывшей женой. Его застукали в чем мать родила, когда он, по его собственным словам, добросовестно вколачивал домработницу-испанку в бельевой шкаф. Та имела обыкновение наклоняться, не сгибая ног, и при этом не носила брюк. Он уверял, что это извечный мужской соблазн, противиться коему невозможно. Я поклялась никогда так не поступать – в клятве, собственно, и необходимости не было, поскольку почти всегда носила джинсы или леггинсы, – и велела Колину, пока он у меня живет, зажмуриваться, если доведется увидеть, как я подхожу к бельевому шкафу.Но то, что он рассказал о последнем этапе своей семейной жизни, удвоило мою решимость избегать серьезных отношений. Колин смеялся, уверял, что, не выгони я его, он никогда не попал бы в подобную передрягу, а я думала – черта с два, обязательно попал бы, только случилось бы это с моей домработницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99